Альтеро. Забвение и город Изумрудных Аллей.

Главы 1-3.

1.Сны Безымянного.

Он часто видел этот сон. И хотя к обеду от него не оставалось и следа, человек цеплялся за него изо всех сил. Город — царь всех городов, место, которое любят и у куда спешат вернуться все, кто хоть раз побывал в его древних стенах. От обычного вора и удачливого пирата до самых высших сановников, все без исключения были привязаны к нему, к сердцу мира и кровеносной артерии мироздания. Он не помнил названия, но сейчас, проснувшись в своей тюремной камере, еще видел изумрудные теплицы под его северным тяжелым небом и сияние в вышине. Там, над куполом, что непрестанно творят величественные маяки, защищая город от холода и ветров.

А еще ему снился колодец, в котором он пытался всплыть на поверхность, но раненная нога никак не хотела слушаться. Он тянулся к свету, загребая ладонями в ледяной толще воды, но тело не двигалось с места или ему так просто казалось. Он словно бежал на месте, а легкие уже разрывались, терзаемые удушьем.

Вспышка.

Он сел, прислонился спиной к каменной стене и попытался как можно детальнее представить себе город из сновидений.

Высокие дома, словно исполинские деревья, усеянные сотнями теплиц. Белесые стены с овальными окнами, неспешно стучащая колесами о мостовую карета, катится вдоль набережной к горбатому мосту и люди, одетые так, словно на улице тепло, хотя с неба падают снежинки, тут же тая на теплых камнях. Кажется лишь вода на реке поддается этому природному закону и позволяет холоду покрыть себя сахарной корочкой льда. Все остальное, словно не замечает длинной северной ночи, а продолжает жить по каким-то своим правилам и законам.

«Зачем я? А этот самый я, это кто?» - звучит голос в его голове и тут же стихает. Четыре стены, узкое окно, где у самой дальней кромки беспокойная птичка свила гнездо. Но теперь оно опустело и снег покрыл белесых пух, оставленный птенцами неведомо когда. Он не помнил, были ли они вообще, какие они… Он запомнил только их щебет и голодный писк.

Скоро его накормят. Те, кто ходит за дверью и дает ему, они всегда там, внимательны к его мелким заботам. Меняют солому в тюфяке, а когда становится холодно, приносят угли в старом ведре, которые не гаснут долгое время и согревают его. Это ему нравилось более всего, тепло углей и снежинки, что влетают в узкое окно и тают на лице.

1. 2. Интерпретатор

Он был почти не заметен и лишь несколько человек видели его в тот вечер. Этот некто прятал лицо под черным капюшоном, стараясь держаться подальше от редких фонарей или сливаться с серой толпой прохожих, когда нельзя было пройти иначе. Вечерняя улица мокла под весенним дождем, раскисая и расползаясь под ногами, как отсыревшая бумага. Человек старательно огибал лужи и струящиеся по мостовой ручейки, стараясь не промочить ног. Он свернул на улицу Риволи и направился прямиком в книжный магазин Галиньяни.1 В Париже, необычайно сером и буквально утопающем в паводках пахло канализацией и подгнивающей листвой. Вдруг очередной порыв ветра принес откуда-то совершенно не характерный для этого смрада запах свежей выпечки и мужчина осознал, что голоден.

Именно с этой мыслью он вошел в магазин и не спрашивая разрешения, набрал в чашку холодной воды. Достав из кармана золотую шкатулку, он бросил туда щепотку желтого порошка. Выпив все, до последней капли, человек ощутил как тепло разлилось по телу, добежав до посиневших от холода ногтей. Насморк, мешающей с самого утра прошел, голова заметно прояснилась, а чувство голода хоть и не исчезло, но стало еле заметным.

- Вечности в Альтеро, Жак, - осипшим голосом проговорил он, обращаясь к старику, расставляющему книги на полки.

Старик в сером сюртуке с зеленым жилетом, и такими же зелеными короткими брюками, подхваченными перевязью чуть ниже колен распрямил уставшую спину и посмотрел на вошедшего.

- Вечности, Руан, - Жак поприветствовал его взмахом руки, - ну и погода, скажу я тебе, скоро вода начнет переливаться через порог.

Он усмехнулся и взяв странного вида фонарь, походивший на птичью клетку с растущем внутри цветком, хромая двинулся к гостю. Гортензия, а больше всего цветок походил именно на нее, светилась желто-зеленым светом, словно натертая фосфором, только само свечение было куда более ярким и могло соревноваться с целой дюжиной свечей.

- Ты не хуже меня знаешь, что этого не случиться, - Руан, перегнулся через небольшой прилавок со счетами и схватив кусок сыра, тут же отправил его в рот.

- Знаю, но со временем начинаешь брюзжать, словно дарвин! Они только внешне похожи на нас, но внутри у них все не то… Есть конечно люди, которым и в Альтеро бы обрадовались, но тех совсем уж…кхе… - Он прокашлялся.

Руан усмехнулся, подставляя озябшие ладони к огню в камине.

- Кстати, тебе не доводилось читать книгу этого Дарвина? «Происхождение видов».

- Я не учил языков дарвинов, так что пока довольствуюсь твоим пересказом.

- Интересный труд, надо сказать, вот сам рассуди... - начал было Жак, но Руан перебил его.

- Не сейчас, друг мой, мне еще нужно в Лондон, пока лавки не закрылись, я почти ничего не успел купить, а игра после завтра.

- Ладно, старина, у нас еще будет время посидеть и спокойно поболтать, ступай, не буду тебя задерживать.

Руан закинул на плечо сумку, обошел прилавок и отодвинув половицу, поднял деревянную крышку. Из колодца пахнуло свежестью. Руан глубоко вздохнул и спрыгнул в вниз.

Если бы те немногие, кто видел этого человека в тот осенний день в Париже, мог каким-то чудом оказаться в Лондоне, причем именно на улице Пикадилли, он несомненно бы встретил этого человека в капюшоне. Он увидел бы его, выходящим из книжного магазина Хэтчардс, но случилось бы это после еще более странного разговора, который могли слышать лишь удивительные книги на пыльных полках.