Амброзия

Амброзия

Ах, если бы судьбе преобразиться так,

Чтоб он подняться мог ко мне,

Или чтоб я могла к нему спуститься.

Лопе де Вега

– Привезли?

– Да, господин граф.

– Покажите.

Низкорослый крестьянин наклонился к повозке и, потянувшись к стоящей в ней тяжелой плетеной корзине, откинул крышку. Внутри, тесно прижатые друг к другу, лежали пять бутылок вина, несколько обернутых плотной бумагой кусков сырого мяса и огромная рыба. Осмотрев содержимое корзины, задавший вопрос человек удовлетворенно кивнул и протянул крестьянину небольшой мешочек из плотной ткани.

– За это и еще задаток в счет следующей поставки, – проговорил он.

Крестьянин с поклоном забрал мешочек и спрятал в карман.

– А там у вас что? – взявшись за ручку корзины, спросил человек.

Крестьянин повернулся туда, куда он указывал. Вся правая сторона повозки была накрыта простой толстой тканью. С минуту он колебался, будто не знал, что ответить. Проследив за тем, как его собеседник одной рукой достает из повозки корзину, которую они с приятелем пару часов назад с трудом погрузили туда вдвоем, крестьянин прокашлялся и переступил с ноги на ногу.

– Мертвячка там, ваша светлость, – сказал он нерешительно. Вновь наклонился и откинул ткань. Под ней оказалась очень бледная рыжеволосая женщина средних лет в голубом платье с белым широким воротником.

– Монашка, – сочувственно глядя на женщину, проговорил крестьянин. – Видать, отправилась в лес за ягодами или еще за чем, да и заблудилась. Я думаю так – больная она была, – кивнув на белые щеки женщины, добавил он. – Не рассчитала силы, вот и пропала. – Крестьянин вздохнул. – В город ее везу, может, там кто узнает.

Человек поставил корзину рядом с собой на землю. Некоторое время он, наклонив голову, молча рассматривал незнакомку.

– Где ее покрывало? – спросил он.

– Что, ваша светлость? – не понял крестьянин.

– Если это монахиня, то на ней должны быть чепец и фата, – произнес человек. – Невеста Господня. Разве не так они себя называют?

– Так, – согласился крестьянин. – Может, потеряла в лесу. – Он посмотрел на женщину, хмуря лоб. Мертвая не казалась ни молодой, ни красивой, но ему было ее отчаянно жаль.

– Это было при ней? – низкий голос отвлек крестьянина от невеселых мыслей. Крестьянин вздрогнул и посмотрел на лежащую рядом с телом женщины большую холщовую сумку. Он кивнул.

Человек открыл сумку и заглянул внутрь.

– Интересно, – сказал он со странной улыбкой. Вытянув шею, крестьянин попробовал рассмотреть, что же он там такое увидел. Ничего особенного – какие-то деревяшки.

– Я заберу ее тоже, – сказал человек. Он снова поднял корзину и положил на прежнее место, затем оправил полы своего черного длинного плаща и подошел к козлам. – Повозку получите завтра после захода солнца, – бросил он, сев и берясь за поводья. – Вместе с двойной оплатой, – добавил, повернувшись к крестьянину, ошарашенно наблюдающему за ним.

Крестьянин молча кивнул и отступил на пару шагов.

– Ваша светлость, – рискнул он окликнуть человека, когда повозка уже тронулась. – Но зачем она вам? – Крестьянин прокашлялся. – Она мертвая.

Человек в плаще встряхнул поводья и легко натянул.

– Ошибаетесь. Она жива, – коротко взглянув на крестьянина, сказал он и пустил лошадей вскачь.

***

Агата открыла глаза и несколько минут просто лежала, пытаясь понять, где находится. Вряд ли стоит рассчитывать на райские кущи, язвительно проскрипел внутренний голос. Агата печально вздохнула. Ей следовало сразу понять, что затея отправиться одной через лес до Бистрицы была дурацкой. Глупо было думать, что в ее состоянии ей удастся уйти далеко. Глупо было убегать просто так, не поговорив с матерью-настоятельницей. Еще глупее – срываться с места, разом все бросив, только лишь из-за того, что рассказывали какие-то рыбаки.

Шевельнувшись, она подтянула колени к груди и села, машинально натягивая повыше тяжелое одеяло, которым была укрыта. Опустив глаза, Агата уставилась на него. Одеяло было дорогим и красивым, но главное, – очень теплым. Она выпрямилась и оглянулась вокруг.

Она сидела на большой широкой кровати в комнате, освещенной свечами, обставленной изысканно, но несколько... старомодно. Откинув одеяло, Агата выбралась из постели и, осторожно ступая, сделала несколько шагов по ковру. Ковер был толстым и скрывал под собой, – Агата наклонилась, приглядываясь, – серый каменный пол. Такими же серыми были стены, частично задрапированные  старинными гобеленами. На одной из стен красовался щит с грубо высеченным на нем гербом.

Что это за место, подойдя к щиту и проведя ладонью по холодному металлу, подумала Агата. Похоже на средневековый замок. Она вновь оглянулась и прошагала к окну. За портьерой оказалось идеально чистое стекло, покрытое царапинами. Окно располагалось высоко над землей и выходило... Агата распахнула створку и высунулась. Выходило, вероятно, во внутренний двор.

Все это очень странно, подумала она, закрыв окно и возвращаясь к кровати. Босые ноги замерзли, и Агата поспешила сунуть их в туфли. Взгляд ее снова метнулся к щиту. Герб на нем казался знакомым. Но это не может быть... Неожиданная догадка заставила ее резко подняться. Подойдя к располагавшемуся у стены со щитом большому письменному столу, она осмотрела его в поисках подтверждений своей безумной идеи. Но не нашла ничего – кроме стопки чистой бумаги, нескольких книг на латыни и принадлежностей для письма. Над всем этим возвышался потемневший от времени канделябр с озарявшими поверхность стола пятью свечами. Агата вновь подняла глаза. Герб со щита взирал на нее с молчаливым достоинством.