Анарео

Глава пятьдесят третья

Он не стал завтракать — преисполненный решимости как можно скорее отправиться в путь, одарил хозяина напоследок звонкой монетой, спустился вниз и вышел во двор. Нахально расхаживавшая под ногами кошка черной молнией метнулась к ограде; через несколько дворов залаял цепной пес. 

Пешком Георг добрался до городских ворот. Мерзлый туман противно холодил шею; пришлось набрасывать капюшон. 

Автомобиль никак не хотел заводиться. Двигатель, натужно пыхтя, разошелся с третьей попытки; облегченно вздохнув, Георг повернул руль направо — к выезду. Суетливый караульный высунул нос, поглядеть, кто в такую рань покидает город. Антар прекрасно помнил, что до рассвета ворота можно открыть лишь одним способом — да и то смотря кто будет стоять на страже. 

Он распахнул дверцу, подбросил блестящий санг в воздух. Рикут сделал вид, что сверкнувшее золото его нисколько не интересует; выбрался на воздух, лениво, вразвалочку подошел. 

Георг ткнул посохом едва ли ему не в лицо. Караульный признал важную персону; встав навытяжку, молча кивнул: в глазах мелькнуло сожаление об утраченных деньгах. 

Въезжая в распахнутые ворота, антар испытал чувство заключенного, которому только что сообщили, что его выпускают на свободу на десять лет раньше назначенного срока. 

*** 
Машину трясло и подбрасывало на каждом ухабе; дорожное покрытие не отличалось здесь ровностью, ямы и трещины встречались так же часто, как грибы в осеннем лесу. Но Георга это мало волновало; куда важнее то, что он сможет разминуться с Дааном, который наверняка уже на пути в Лисир. К тому же так он увеличит время дороги до столицы, чтобы подумать, а стоит ли вообще в эту самую столицу возвращаться. 

Справа мелькнул своеобразный дорожный указатель: огромный белый камень с начерченным на нем углем знаком и корявой, неразборчивой надписью. Георг не стал останавливаться; проводил валун взглядом и сосредоточился на дороге. 

Однообразные пейзажи за окном наводили уныние; частью неубранные поля слева клонили тяжелые, намокшие колосья к земле; чахлые деревца качали безжизненными ветвями на ветру. Справа в дорогу упиралось подножие Желтоглазой — внизу щебень, вверху голые скалы. Георг знал, что если обратить взор выше, то можно увидеть две уже облетевшие березовые рощи, будоражащие воспоминания о прошлой ночи. 

Глава поежился; чтобы приободрить себя, принялся насвистывать первое, что пришло в голову. Мысли незаметно переметнулись на грядущее. Пожалуй, он все же вернётся в Анарео; дождется, пока приедет совет, и расскажет о Даане. Такое нельзя спускать с рук; если главы начнут грызться между собой, антары рискуют не удержать в ослабевших из-за распрей руках бразды правления. 

Он знал, что обманывает себя: его слово против слова когитациор. Тут все будет зависеть от того, что скажет Волдет. А Волдет не дурак, но как знать, кого из двоих он предпочтет вытащить, а кого утопить?.. 

Дорога свернула, затем ещё; в утренний час видере никто не беспокоил; одинокая машина мчалась среди оглохших от утренней тишины полей. Спереди показался белый валун с чёрным, угольным знаком. 

Георг почувствовал, как у него вспотели руки. 

— Видимо, где-то пропустил поворот, — сказал Георг вслух, и сам поразился, как загнанно звучит его голос. — Ничего, всякое бывает. 

Он прибавил газу, и указатель скрылся из вида. Дорога и впрямь сильно петляла; это немного успокоило антара. Повеселев, видере принялся пристальнее разглядывать местность, по которой ехал. 

Слева изредка проглядывали одинаково заброшенные домишки; многие в годы неурожая забрасывали эти места и уходили прочь в поисках лучшей судьбы. Попадались и такие, в которые до сих пор еще кипела жизнь: развевалось по ветру цветастыми флагами сохнущее во дворе белье, пытался продрать свое горло невыспавшийся петух; плакал надрывно маленький ребенок. 

Мрачным полотнищем сошлись над головой тучи; ветер пытался растрепать их в разные стороны, чтобы дать пробиться солнцу; но в открывающихся просветах вместо солнечных лучей виднелось холодное, бледное небо. 

...Вынырнувший на пути камень заставил Георга вцепиться в руль. Антар мог поклясться, что не видел ни одного поворота и дорога нисколько не повторялась за все это время.. 

Глава ударил по тормозам. Долго сидел, чувствуя, как бешено колотится сердце; как ухает куда-то вниз, в пронзительную пустоту, как сводит болезненно желудок. Решился, резко раскрыл дверцу, взял посох и вышел. 

Камень как камень; вблизи белая поверхность оказалась шершавым известняком. Георг наклонился: надпись, сделанная наискось прерывистыми буквами, гласила, что где-то рядом проходит горная тропинка, ведущая на вершину Желтоглазой. 
Он обошел камень трижды, и на третий раз и впрямь увидел тонкую, чуть заметную тропку, стертую побывавшими тут людьми. 

Поднялся на добрую сотню метров, обернулся. Автомобиль так и стоял внизу, словно умоляя хозяина бросить дурную затею и двинуться дальше. 

Георг усмехнулся. И, крепко ухватив посох, принялся медленно подниматься. 
От своей судьбы, как известно, не уйдёшь. 

*** 
Дыра была тёмной. Высоко задрав голову, можно было рассмотреть слабо сочащийся свет — от упавшей керосиновой лампы. Вокруг же царил мрак пещеры, затхлой, душной, с её тяжёлым запахом. 

— Сильно ушиблась? — спросил Рист, осторожно поднимая девушку. 

Грета отрицательно помотала головой. 

— Ннет… не особо. — Она пошевелила ступнями, осторожно потрогала бок, на который так неудачно свалилась. — Целая вроде. 

Темнота спрятала облегченную улыбку стража. 

— Хорошо… Надо выбираться отсюда. 
— Туда? — антар посмотрела наверх. Расстояние до отверстия, оставшегося в полу убежища после того, как этот пол внезапно провалился от сильного подземного толчка, казалось немыслимым. Два с половиной человеческих роста, не меньше. И как только они ничего себе не сломали… 

Тут, конечно, стоило отдать должное Ристу, мгновенно отреагировавшему и схватившему её ещё в самом начале падения. 

Страж пострадал куда больше, чем Грета, но говорить об этом не стал. Сломанные не так давно ребра заявили о себе так громко, как могли; как бы не приключилось то же самое с соседними… 

Рист вздохнул, пряча боль за сцепленными зубами; вдох отозвался пронзительно,остро, так, что человек на мгновение замер. Не вовремя; ох, как это все не вовремя. Бесполезный графит словно давил со стороны внутреннего кармана; регенерация без вакцины теперь затянется неизвестно насколько, и это тогда, когда он должен быть здоров, как бык. Случись что с Гретой, он даже вытащить её на своем горбу не сможет, не то, что… 

Смешно. Что с ними может случиться здесь, в горных пустотах. Все уже случилось — они похоронены здесь заживо. Наверх не подняться; счастье, что оба удачно, даже слишком приземлились для такой высоты. Бродить же под землёй можно месяцами; кто знает, сколько тут пересекается подобных пещер и ведёт ли хоть одна из них наверх. Уже послезавтра им захочется есть, а через дней десять наступит обезвоживание — если до этого срока не повезёт выбраться на поверхность, то лучшее, что он может предложить, так это быструю смерть. 
Совсем как той загнанной лошади, сломавшей себе ногу перед самым Лисиром. 

— Туда не получится, — запоздало ответил страж. — Слишком высоко. Пойдем прямо… глядишь, куда и вывернем. Судя по тому, что тут имеются пустоты таких размеров, хоть одна из них да ведёт наверх, — солгал беззастенчиво. 

— Правда? — без особой надежды спросила Грета. — А мы не заблудимся? 
— Не должны, где здесь блуждать-то — иди себе прямо да прямо, — преувеличенно бодро ответил Рист. 

Девушка не ответила. В темноте он почувствовал, как горячие пальцы доверчиво ныряют в его ладонь — и тихонько сжал их. Только бы у неё не начался снова жар. 

*** 
Они шли долго, как слепые, ощупывая каждый подозрительный поворот, шаркая по каменистому полу — на удивление, этот звук вселял хоть какое-то подобие уверенности. Шли до тех пор, пока Грета не выдохнула: все, больше не может ни одного шага, если немедленно не остановятся, она просто умрёт… 

Сидели на полу; вокруг было странно тёпло; Ристу тут же на ум пришло, что вот в таких пустотах воздух нередко бывает отравлен. Что ж, как ни крути, если выбирать из всевозможных вариантов, этот был бы наилучшим — только потому, что не пришлось бы долго мучиться. 

Грета прижалась к его плечу и он, спустя некоторое время, услышал чистое,ровное дыхание; подумав, обнял её обеими руками, досадливо поморщившись от боли, и тоже закрыл глаза. 

*** 
Сколько спали, было неизвестно; с пробуждением Рист заставил Грету размяться и они двинулись дальше. Антар шла некоторое время молча, потом тихо спросила: 
— Рист, мы ведь не выберемся отсюда, да?.. 

Рист долго, со вкусом выругался, а затем ещё дольше объяснял ей, что такие глупости могли прийти в голову только молодой антарской девчонке вроде неё. Выдохшись, замолчал и по ответной тишине понял: нет, не убедил. 

Звук далеко капающей воды некоторое время сводил его с ума, прежде чем страж сообразил: вот он, шанс. 
Пили длинно, со смаком, а когда собрались в путь, антар жалобно вздохнула: так не хотелось уходить от подземного источника. Ристу пришлось пообещать: если что, вернёмся непременно. 

...Прошло, по ощущениям, несколько часов, прежде чем Грета остановилась. 

— Не могу, не хочу больше… 

По голосу страж понял: грядет серьёзная истерика. А вот это уже нехорошо. 

Он повернулся к ней, и сказал жестко, взяв её за подбородок: 
— Мы можем сдохнуть здесь, как червяки, никчемные, про которых никто и не вспомнит. А можем идти дальше и попробовать найти выход. 

Грета всхлипнула, раз, другой, а затем разревелась. 
Рист гладил девушку, уткнувшуюся в грудь, по голове, и стоически вздрагивал каждый раз, когда она, неловко повернувшись, задевала больные ребра. 

Наконец антар успокоилась, и страж всмотрелся: ну вот и ладненько, на первый раз больше чем достаточно. Всмотрелся… 
— Грета, — сказал он счастливым, радостным голосом, — посмотри, как тут светло! 
В гроте, где они стояли, и впрямь привычный мрак был вытеснен неизвестно откуда взявшимся бледным светом: так, что со своего места антар могла разглядеть лицо своего спутника. 

Открытие придало сил обоим: теперь торопились вперёд. Скорее всего, где-то дальше пещера выводит на поверхность; значит, они приближаются к цели, а не зарываются под землю, точно незрячие кроты. 

Вынырнувшее из-за следующего поворота нечто заставило Риста сбиться с взятого темпа. 

Отверстие, ведущее в следующий грот, было полностью заткано голубым свечением, исходящим из мягко фосфоресцирующей тонкой сети, натянутой ровно поперёк прохода. Посередине красовалась круглая ровная дыра, в которой в причудливом хаотичном танце сверкали голубые искры. Браслет на руке Греты ожил. 

— Прекрати, — недовольно произнёс страж, покосившись на неё. — Я же просил тебя не использовать его. 
— Он сам, — удивлённо ответила Грета. — Я не… 

И в следующее мгновение их уже тащило к искрящейся дыре.