Ангел

Ангел

Девочка пролежала в больнице три недели, но лечение не помогало и ей становилось всё хуже и хуже. А этим утром заведующий отделением принёс родителям свои соболезнования и сочувствие, объясняя, что медицина иногда оказывается бессильна, а девочка не переживёт эту ночь. И будет лучше, если она проведёт её в кругу своей семьи.

Ребёнок не приходил в сознание, тихо сгорая в жаре лихорадки. У матери, сидящей рядом, уже давно закончились слёзы. Обхватив себя руками, она раскачивалась от переполнявшего её горя, словно от сильной боли, безмолвно шепча молитвы о спасении дочки. Рядом с пылающим тельцем ребёнка пристроилась их кошка: любимица всей семьи, пытаясь согреть и так пышущую жаром девочку. Женщина не стала прогонять её, давая возможность попрощаться с дочкой.

Мужчина сидел на кухне. Он не мог смотреть на худенькое, словно прозрачное лицо дочери. “Она не переживёт эту ночь”, — слова врача крутились в его голове, наполняя сердце болью и черной безысходностью. Он, здоровый, крепкий мужик, ничего не может сделать. Его кулаки сжимались до хруста, а скулы до зубовного скрежета. Он отдал бы всё на свете, чтобы его дочь жила.

Нервное напряжение и усталость взяли своё: мужчина на кухне и женщина у детской кроватки провалились в тяжёлый беспокойный сон. Но даже во сне все их мысли оставались только о дочери. Им снился бесплотный голос: “Жизнь за жизнь. Там, куда пришла смерть, она должна получить свою жатву”, — и от этих слов их горе и отчаяние становились больше.

— Паша, Леночка открыла глаза! — пронзительный крик жены разбудил мужчину, вытаскивая его из безысходного сна.

Не ожидавший ничего хорошего, боясь поверить в чудо, он побежал к кровати дочери.

— Мама, я хочу кушать, — слабым голосом попросила ещё сонная девочка, и мать со слезами счастья на глазах, бросилась на кухню варить манную кашу с ягодами и взбитыми сливками, как любила Леночка.

Отец, не веря в чудо, лихорадочно ощупывал лоб дочери и её прохладные ручки и ножки, всё время задавая ей один и тот же вопрос и ещё не веря, что температура спала:

— Как ты себя чувствуешь?

— Я хочу кушать и спать… — помолчав, девочка зашарила по кровати. — А где Кизя, она же спала со мной?

— Сейчас принесу её, родная, — оглянулся мужчина, шаря взглядом по комнате и не находя любимицу.

Заглянув в “Кошкин домик” удивился, пушистой проказницы не оказалось и там. Вспомнилось, что сегодняшним утром Кизя не пришла будить его, выпрашивая еду, а ведь она не пропускала никогда время завтрака. Но не сегодня. Недоумённо оглядевшись по сторонам, отец девочки решил поступить иначе. Встретив удивлённый взгляд жены на кухне, пошуршал любимым лакомством кошки, зовя:

— Кизя, иди есть, Кизя…

Но, обычно прибегавшая на его зов, любимица так и не показалась. Только тогда мужчина заволновался, переживая: неужели вылезла в окно? Всё же решив сперва проверить все потайные места, он ураганом прошёлся по квартире, ведь дочка ждала общую любимицу.

Он нашёл кошку. В прихожей под стойкой для обуви лежало бездыханное тельце их маленького, но любимого члена семьи.

— Кизя… как же так? — не понимая что произошло, прошептал он, сглатывая непрошенные слёзы.

Не желая расстраивать дочь, он достал коробку из-под обуви и аккуратно положил в неё любимицу семьи, прощаясь, в последний раз провёл кончиками пальцев по белой шёрстке.

Ему вспомнился сон, и мужчина задохнулся от понимания. Он был готов отдать за жизнь ребёнка все имеющиеся деньги и земные блага. А у их любимицы не было ничего кроме любви и преданности, да ещё жизни, которую она, не раздумывая, отдала взамен.

Сжав зубы и стерев скупую слезу, всё же скатившуюся из глаз, мужчина вернулся к дочке. Жена, подложив повыше подушки, чтобы малышке было удобнее есть, кормила Леночку. Дождавшись, когда они закончат, попытался объяснить дочке:

— Лена, наша Кизя ушла. Её больше не будет с нами. Теперь она будет жить на небе и оберегать тебя.

— А ей там хорошо, не скучно? С ней там играют? — встревожилась малышка.

Проглотив комок горечи, отец всё-таки сумел ответить:

— Ей там хорошо, не волнуйся, родная, — мужчина перевёл горький взгляд с дочери на жену.

Закрыв рот рукой, она потрясённо глядела на него, молча сглатывая катящиеся по щекам слёзы.

Когда ребёнок уснул, мужчина взял коробку с останками Кизи и сел в машину, направляясь на кладбище. Да, это было не по правилам, но он не мог поступить по-другому и просто где-то прикопать коробку. Дождь лил как из ведра, казалось, это сами небеса оплакивают безгрешную чистую душу. Найдя могилу родителей, мужчина закопал свою драгоценную ношу рядом с ними. Постояв, неловко поклонился: “Спасибо”, — и поспешил в обратную дорогу.

Его ждали жена и дочь. Выйдя за кладбищенские ворота, он направлялся к машине, перепрыгивая большие лужи, не замечая, что уже давно промок насквозь. Щёлкнув сигнализацией, мужчина собирался открыть дверь, когда увидел у заднего колеса машины грязный и мокрый пищащий комочек. Сердце сжалось от жалости, и он поднял с земли котёнка непонятного цвета, поднося его к лицу и видя слёзы на мордочке малыша.

— Откуда ты тут, маленький? Пойдёшь со мной?

В больших и тёплых руках мужчины котёнок перестал пищать и утих, мелко дрожа. Не обращая внимания, что пачкает рубашку, мужчина положил мелочь под куртку. Завозившись там, котёнок устроился удобнее и затих. Казалось бы такое печальное событие произошло в его семье, но Павел всю дорогу до дома улыбался.

Жена, приняв в руки нового члена семьи, не сказала ни слова, а понесла его купать, удивляясь какой чистый котёнок, словно домашний. Смыв грязь, обнаружила белоснежную шёрстку и на ум пришло сравнение, как у Кизи. Высушив и накормив котёнка, хотела положить его на лежак, но он вывернулся и побежал к кроватке дочери, где спала исцеляющим сном Леночка.

Ухватившись маленькими коготками за свисающее одеяло, котёнок залез на кровать и лёг на то же место, где до этого спала их белоснежная любимица. Женщина уже хотела согнать его, когда рука дочери дотронулась до меха и с губ слетело сонное: “Кизя…” Котёнок замурчал, как до этого делала кошка, а на губах спящего ребёнка расцвела улыбка.