Ангел и клерк

Глава первая. - Наши дни.

Белоснежные крылья ангела взметнулись вверх, еще до того, как я успел осмыслить ее последнюю фразу. Слезы, смешанные с кровью скатываются по подбородку и падают вниз. Что ты говорила? Эти фразы крепко засели в моем подсознании: «Падший ангел! Скажи, почему? Ни жалости, ни раскаяния – я по-прежнему помню улыбку, с которой ты убил меня». АД. Как будто гвоздь вонзается в голову и разрубает череп на части. Но она ведь не говорила этого слова?

Я уже улыбаюсь этому ангелу как старому знакомому. Слишком часто вижу ее. Во снах, разумеется. Я еще не окончательно сошел с ума... надеюсь. Мне только это и осталось. Сквозь белоснежную пустоту, из и в которую ты летишь, пробиваются крики гитары. Ясно. Будильник. Но ты не отпустишь меня так быстро. Уже предугадываю твои неменяющиеся движения. Рука поднимается одновременно с крылом, но не опускается за ним. Наоборот ты поднимаешь руку вверх, стаскиваешь с голубых волос белоснежную повязку, даришь свободу локонам, и они рассыпаются по хрупким плечам. Я привычно любуюсь. А повязка летит ко мне, я так же привычно протягиваю руку и ловлю лоскут ткани. Он чернеет. Как будто подхватив заразу от первого моего прикосновения, ткань покрывается черной пеленой. Я слышу твой шёпот: «Это могло длиться вечно, но мы сами положили всему конец». Ты растворяешься в ненавидимой мной белизне. А я опять, как глупый юнец, пытаясь остановить тебя, тяну руку, но на нее падает лишь капля крови – единственное напоминание о недостающем правом крыле. Исчезаешь ты, исчезаю и я, растворяюсь в черноте реальности и, наконец, открываю глаза.

Давно отзвонивший телефон с будильником теперь будит меня звонками от директора. Привычная обыденность дает заскучать с первых секунд встречи с ней.

Мелодия уже наворачивает пятый круг, когда я нервно хватаю телефон с тумбочки и бегу на улицу заводить машину. Ключ поворачивается в замке зажигания моей любимой машины, и, одновременно с этим, из потрёпанного, но надежного мобильника раздаётся недовольный плач гитары. Я невольно ловлю себя на мысли о том, что и телефон и машина у меня японские. Когда Япония успела поглотить все средства моего существования, начиная от работы, до средств связи? Кстати, о связи - недовольный голос из трубки доносит до меня минимум слов с максимумом ненависти:

- Ты где шляешься?!

Антоша, как втихаря у нас называют директора, орет с набитым картошкой ртом. Я не ясновидящий, но точно знаю, что он жуёт именно ее. Антоша – по паспорту Михаил Александрович – именно за это пристрастие заработал себе кличку в честь всем нам знакомого несовершеннолетнего картофельного фермера. Антошка наш картошку не выращивал, но потреблял в немыслимых количествах и в любом виде от пюре до чипсов. Вследствие чего не помещался в своем кожаном стуле размера L. На всей планете Земля Антоша любил только картошку и “мама́”, остальное же его маленькие глазки и такое же сердце люто ненавидели. Но больше всего на свете он ненавидел меня – человека, который постоянно прикрывает его же жирный зад, заместителя и главного соперника в борьбе за засаленное кресло. В нашей не маленькой компании по производству автомобилей все, начиная от владельца и заканчивая уборщицами, давно подумывают о том, что Антоше пора на пенсию сажать картошку. В общем, пока я погружался в размышления, начальник успел три раза повторить ту же фразу, положить трубку и позвонить снова.

- Я в пробке, связь плохая.

- У нас намечается заседание с акционерами, меня не волнует как, но ты должен быть здесь через десять минут!

О том, что на заседании присутствие директора обязательно, а вот зама нет, Антоша, похоже решил забыть.

- Михаил Александрович, у меня слишком много дел, а мой рабочий день начнется через два часа. Раньше на работе я быть не обязан. Проверенный отчёт у вас на столе. Я там несколько пометок сделал, но не успел начисто переписать, разберетесь, в общем.

- Максим! – Антоша взвизгнул. – Это приказ начальства, явись на работу!

- Мне нужно в больницу Михаил Александрович, нервишки с вами шалят. Впереди ГАИ, до свидания.

Я положил трубку и, отключив телефон, кинул его на пассажирское сиденье. Почему после столь неприкрытого хамства меня еще не выгнали с работы? Да потому, что Антоша ничего не смыслит в современных технологиях. И, вообще, этот колорад должен быть благодарен своему брату – владельцу половины акций нашей фирмы. И это, кстати, одна из причин, почему я взаимно люто ненавижу Антошу.

Тогда у нас еще был другой начальник – молчаливый, спокойный старик, который тепло относился к каждому из компании, знал по именам каждого таракана и вообще любил и понимал своё дело. С ним всегда было приятно работать и обсуждать новые идеи. Про то, что мы с ним ладили, думаю, и говорить не стоит. Так вот из-за возраста он уходил на пенсию, и опять-таки место директора по всем законам должно было оказаться у меня, если бы не Антоша с братиком, черт их подери. Но бесило меня отсутствие не кресла, а мозгов у нового начальника. Больше того, эта мразь, получив кресло, про брата забыла и никак кроме “коллега” его не называла. В общем, все как обычно – к вам с антистрессовыми объятиями, а вы не поблагодарите, и кошелек еще успеете вытащить. Один из знакомых нам законов жизни.

Кстати, о жизни. Храм здоровья, в цветах псих больницы, встретил меня шлагбаумом. Ну вот, даже кусок металла намекает, что не нужно ехать к этим вечно нищим борцам со здоровьем. “Лучше съешь большой кусок сочного мяса, чем потрать эти же деньги на обнаружение проблем с печенью из-за отсутствия белка в организме”– говорит красно-белая окраска шлагбаума. Но я упрямо сигналю дежурному, и сооружение со вздохом поднимается, открывая путь для моего белого кроссовера. Мест на парковке много, но я все равно еду к самому дальнему углу. И я никогда не признаюсь, даже самому себе, что просто оттягиваю время.