Ангел порочного круга

Глава 4

Настя

Ругаю себя за то, что решилась туда пойти. Какая же я дура! Что теперь со мной будет? Я здесь чужая, и никогда не смогу стать, как они. Вижу, как кто-то из девчонок рыдает, а кто-то смеется, обвивая шею омоновца. Я так не смогу. Не буду. Не хочу. Прижимаюсь ближе к окну и смотрю, как мелькают фары проезжающих навстречу машин. Слезы начинают скатываться по щекам, а огромный комок горечи подкатывает к горлу. Через какое-то время понимаю, что начинаю задыхаться. Мне не хватает воздуха. И у меня снова может случиться паническая атака. Начинаю мысленно считать до десяти и растирать ладони и пальцы. Только не здесь и не сейчас. Мне никто не поможет. Продвигаюсь пальцами от ладони к запястью и вижу багрово-синий браслет. Вспоминаю того, кто меня спас сегодня. И его раскрытую ладонь, благодаря которой я смогла подняться. Настя, ты дура! Дура! Когда же я, наконец, пойму, что мне больше не на кого рассчитывать в этом мире, кроме себя самой. Воспоминания уносят к чугунной ограде, грязной колее на дороге и карканью ворон…

― Ну, что приуныла красотка? – рядом садится какой-то амбал и начинает стягивать маску. Улыбается так, будто он преступник, а не страж порядка. А взгляд бегает по мне: от губ до груди и обратно. ― Ты послушная девочка или нужно научить? – хватает за ногу и тянет на себя.

― Отпустите меня! Вы что делаете? Я сейчас закричу!

― Кричи. Здесь все свои, понимаешь, – усмехается и закусывает губу, ― ты похожа на ваниль. А я люблю эту пряность до одури! – наклонятся ко мне и прижимает к окну, я начинаю вырываться из его потных и липких рук.

― Э-э-э-э, братуха! Ты с девочками Рустами Ашотовича поосторожнее, если главный узнает, нам всем попадет.

Выдыхаю. Но спокойствие оказалось недолгим:

― Эта цыпа новая, она не его девка. Так, что с этой и еще вон с теми двумя, сегодня покуролесим. Ну, чего так напряглась-то? Золотой папа тебя не спасет. Подружки твои посговорчивее. Смотри, как трутся сиськами о корешей. Ты тоже давай покажи, чему Рустам Ашотович учит новеньких.

Опять хватает за ногу и больно сжимает:

― Отпустите меня! – впиваюсь в руку ногтями и вижу, как искажается гневом его лицо.

― Шлюха!

Замахивается рукой, но автобус тормозит.

― Приехали! – говорит второй и хлопает амбала по плечу. ― Игорек, в мышеловке с ней доиграешь.

― И то верно! Ну, что расселась? Двигай копытами!

Схватил меня за плечо и потащил к двери. Вывел из автобуса, больно сжимая руку. Я пыталась расцепить его пальцы, но чем больше пыталась, тем больнее он давил.

― Артем Александрович, девушек доставили по вашему распоряжению.

Как только мы вошли в участок, нас встретил мужчина в темно-серой полицейской форме и фуражке, с серьезным лицом и проседью на висках. Видимо, это главный, о котором говорили, потому как было ощущение, что они привезли ценный груз, чуть ли пылинки с нас не сдували.

― Ведите их наверх и допросите. Я буду позднее.

― Слушаюсь, Артем Александрович! Ой, не повезло тебе девонька, Саныч будет позже.

Сказал амбал и махнул рукой, чтобы нас всех повели дальше. Господи, помоги мне!

Нас всех десятерых завели в небольшую камеру и закрыли. А затем начали вызывать по одной. У меня разболелась голова и я села на скамейку, прислонившись к холодной темно-зеленой стене. Почувствовала, что кто-то сел рядом. Это была Эльвира:

― Впервые под облаву попала?

Я закивала головой.

― Ничего, скоро этот цирк закончится. Не сегодня, так завтра Рустам вызволит нас отсюда. Так что не переживай. А то, глянь бледная какая. Ты сегодня, когда нормально ела?

― Утром…

― Нет, кроха, так и до больнички себя довести можно. Разве же это нормальная еда была? Мужчины любят девочек в соку, на таких дохлых и не зарятся совсем. Ну, может, только извращенцы. Да не бойся, у Рустама таких клиентов нет, так что за свое здоровье можешь не волноваться.

Я выдавила из себя что-то наподобие улыбки и закрыла глаза.

― Приозерская! На выход!

Сердце заколотилось, как у маленькой птички. Я взглянула на Эльвиру, она улыбнулась и кивнула:

― Иди, детка! И не бойся этих сволочей, они только лают.

― Э-э-э-э, что за разговоры, Кондратьева?!

― Да, пошел ты!

Я вышла из камеры, голова нещадно пульсировала болью изнутри. Меня завели в маленькую комнатку. За столом сидела женщина в форме, а в углу стоял тот амбал и все время, пока я была там, не сводил с меня глаз.

― Так, Анастасия Викторовна Приозерская, – дама смотрела то в мой паспорт, то на меня. Двадцать один год. Ну, что понравилось работа бабочкой? Ты же первый день, как я понимаю?

Отрицательно мотаю головой, а ответом на второй вопрос начинаю кивать.

― Ну, давай рассказывай, откуда знаешь Рустама Ашотовича Геворкяна?

― Ниоткуда…

― Ну, как же ты у него оказалась тогда?

― Работу искала…

― Работу? Работа – это посудомойка или прачка, но никак не проститутка! Работу, хах.

― Мне нужны были деньги. А здесь платят ежедневно.

― Кого из девушек знаешь лично?

― Никого…

― Слушай, Приозерская, ты меня за дуру-то не держи. В такой клуб, как у Геворкяна с улицы не берут. Так что давай-ка заново. Откуда ты знаешь Рустама Ашотовича Геворкяна?

Сердце ухнуло вниз, я не понимаю, что должна говорить. Не могу сдать Эльвиру, которая пожалела меня несколько дней назад и позвала на «работу». В этот клуб, действительно, не берут с улицы. А она представила меня подругой из Англии: я хорошо знаю английский язык. Поэтому Салим позволил мне прийти сегодня, а Рустам Ашотович про меня даже не знает.

Амбал подошел ближе и навис над столом:

― Даш, а можно я с этой красавицей потолкую? В автобусе пока ехали, нашли какой-никакой, но общий язык. Думаю, по-дружески она мне все расскажет. Правда?!

Смотрю на него и даже боюсь сглотнуть, а когда вижу, что женщина встает и уходит, то меня словно парализует, и я не могу вымолвить ни единого слова.