Anima gemella

Anima gemella

    Его сердце вторило шепоту воды в каменном чреве бесконечных каналов, суховатые сильные руки сжимали железные кованые перила моста. Маленькие юркие гондолы проплывали внизу, держа в своем алом плену обнявшиеся фигуры влюбленных и любовников. И какими разными и какими близкими были эти два мира - плотской и платонической любви.       

    Никогда ему не понять и не постичь до конца эту тонкую незримую грань, которая отделяет одно от другого. Когда дыхание становится сбивчивым, а мысли начинают путаться в голове. Что это? Сила света или тьмы? Проклятье или благодать?       

    Всю свою жизнь он пытался разгадать суть любви, пробовал на вкус самые изысканные ее формы. И каждый раз говорил себе, что это именно то, что он искал. Но какая-то внутренняя пустота гнала его дальше и дальше, бросала в альковы самых разных женщин и все они были любимы им. Так он думал до определенного времени, до встречи с ней...      

    «Alessandra…» - тонкие губы прошептали заветное имя, когда-то написанное изящным размашистым росчерком его пера на пожелтевших от времени листах обьемной тетради.       Скоро все площади, каналы и палаццо оживут, закружившись в неудержимом вихре самых невообразимых масок. В воздухе уже чувствовалась та притягательная сила, что заставляла жителей города выходить на улицы, танцевать и петь, радуясь каждому мгновению долгожданного праздника. Ничто не могло сравниться с этим предвкушением, которое казалось, приставало к кончикам пальцев, щекотало кожу легким ветерком, оседало на языке самой нежной сладостью.      

    Бдительные няньки закрывали ставни и двери поплотнее, бросая настороженные взгляды на каждую мужскую фигуру, закутанную в плащ, ненароком приближавшуюся к цитаделям невинности. Но даже самый крепкий замок не в силах был удержать трепетные сердца. А потому, с маленьких открытых балконов летели записки и надушенные конверты, пылкие любовники забирались под покровом ночи по зыбким веревочным лестницам.       

   В этом городе можно было встретить все. Строгих матрон, одетых в черное и разряженных куртизанок, роскошные дворцы и убогие лачуги. Но эта жемчужина никогда не тускнела и влекла всякого, кто желал насладиться атмосферой свободы и красоты.       

  Она запомнилась ему мелодией: тонкой, игривой, уносящейся вдаль легкой поступью стройных ножек, с искрящимся темным медом в глазах и запахом фиалок в каштановых россыпях волос. Как будто великий Фатум вел его к ней, воплощая желанные черты в каждой женщине, которую он встречал на своем пути. И только один раз все они собрались воедино и предстали во всей своей сокрушительной силе, подчинившей его сердце и душу навеки.       

  Он закрыл глаза , поддаваясь искушению снова воскресить в памяти дорогой образ...       Если бы кто-то сказал ему, что любовь всей его жизни встретится ему не в роскошном бальном зале или в будуаре очередной кокетки, не в разгар развеселого карнавала, где каждый может скрывать за маской свое лицо. Не на театральных подмостках или в ложе, боязливо опирающейся на руку престарелого супруга, а среди пыльных фолиантов общественной библиотеки, он бы от души рассмеялся.       Меньше всего в тот миг он рассчитывал увидеть хорошенькое женское личико, полускрытое капюшоном темного плаща. Первой мыслью было: «Почему она здесь совсем одна, без сопровождения! Если это невинная девушка то с нею должна быть ее воспитательница, хотя крайне подозрительно, чтобы родители позволили дочери заниматься науками»      

    Он отложил в сторону перо, которым старательно делал выписки из трудов Вергилия. Иногда он позволял себе эту роскошь, пока очередная авантюра не увлекала его в водоворот страстей. Великий грешник, он никогда не переставал шлифовать свой ум, стараясь расширить рамки познаний. Когда-нибудь, на склоне лет он выберет подобное место, чтобы спокойно предаваться науке. Но пока его страстная натура требовала безумств, которые прославили его имя по всей Венеции и за ее пределами.     

    Между тем, загадочная посетительница проворно взобралась на высокую лестницу, придвинутую к книжным полкам, и извлекла увесистый том, едва удержав его в тонких пальчиках.       

  Наблюдать за ее грациозными движениями было сущее удовольствие. Хотя плотная накидка скрывала хрупкую фигурку, ее очертания угадывались под мягкой тканью. Не в его правилах было охотиться за столь беззащитной и легкой добычей. Но девушка притягивала его внимание против воли.       

   Он немного пригнулся, чтобы его не было видно за стопами книг, нагроможденных на массивном столе, замер, стараясь дышать как можно тише, чтобы не выдать своего присутствия.       Вот она спускается вниз, подобрав краешек платья, показав маленькие изящные щиколотки в простых туфельках. Осмотревшись, незнакомка решительно снимает капюшон. Большие карие глаза на круглом лице и слегка вздернутый носик делают ее еще более юной. Озорной взгляд, и заплясавшие в нем бесенята, говорят о том, что здесь ей никто не позволял находиться. Своевольница выбирает большое кресло у окна и усаживается в него с торжествующим видом, открывая свой трофей с восторженной и слегка отстраненной улыбкой.      

    Ее лицо освещалось ярким дневным светом, который проникал через большое стрельчатое окно, мягко окутывая нежную шею с падавшими на нее непослушными каштановыми локонами. Глаза юной любительницы книг бегло скользили по строкам, то вызывая мимолетную улыбку пухлых губ, то тревожную складку между густых бровей. Иногда она на секунду подносила свой пальчик к зубам и нетерпеливо его прикусывала, видимо переживая за героев увлекательного повествования.       Наверно было неправильно исподтишка созерцать всю эту милую картину. В конце концов, он итак изрядно задержался здесь, ни на секунду не подумав о прекрасной Франческе, которая уже неделю была объектом его внимания и похоже готова была ответить взаимностью.