Апокриф-танец

Апокриф-танец

Катерина сказала:
«Память о прошлом не всегда сохраняется.
Иногда, когда нечто в настоящем становится особенно важным, мы пытаемся догадаться.
Но как? Как суметь вспомнить неизвестное? По его следам, конечно.
И здесь мы не должны забывать о том, что в одно место ведут тысячи путей,
из которых ни один не важнее другого.
И короткий – не всегда правильный, а долгий – не обязательно настоящий».

– Витьк! Тут Маринка пишет, у них такая штука огромная есть…

– Ха! Многообещающе. Лучше бы сразу сказала, что заскучала.

– Так она потому и пишет: знает, что ты рядом. Говорит, тебе должно быть интересно!

Виктор ухмыльнулся, слегка махнул ногой по снежной целине. Ошмётки лежалого снега брызнули вверх, и только верхний свежий слой запорхал, заискрился в свете фонаря.

– Это она про землеворот на пустыре? Я думал, там уже красные флажки и люди в чёрных костюмах.

Саша снял перчатку и потыкал пальцами по экранчику.

– Да нет! Говорит, никто не торопится огораживать.

– Странно… – Снежинки опали, но порыв ветра снова послал их в полёт, стремясь загладить следы вмешательства людей. – Ну, пошли тогда. Нас никому не сбить с пути…

– Нам всё равно, куда идти! – радостно отозвался Саша.

Загадочное место. Здесь цивилизация вроде как наступила, но вдруг заметила, во что наступила – и как-то, не прощаясь, ушла. С холма дорога скатывается в низину. К железной дороге, к кривому парку, к заводским районам и спальникам. Слева, в километре, пытаются громоздиться пятиэтажки, но делают это неуверенно, непоследовательно и жалко. Справа молчаливыми часовыми лет и эпох стоят гордые частные дома. Крыши нахохлились под шапками снега, лампы накаливания под жестяными колпаками справляются с имитацией освещения.

Впереди обширный пустырь. На восточном краю ещё недавно стояли хронические недостройки, но какая-то корова слизала бетонные остовы, оставив по краю только ряд жизнеспособных особей.

На юго-западном углу пустыря, под переменно желтеющим светофором, мёрзнет Маринка. Голубенькая дублёнка прижата к бокам рукавами, мохнатая шапочка белым пятном плывёт в ленивой метели, сапожки нежно приплясывают на костях снежинок.

– Вы пешком что ли шли?

– Бешеной собаке… – с улыбкой начинает балагурить Саня.

– Не нравится по морозу бегать, – заканчивает Виктор. – Ей бы всё на маршрутках. Редких.

– Вить, вон там, – она показывает себе за спину.

– Ага, слыхал. Вы идите, я осмотрюсь.

Снегурочка и Дед Мороз радостно сбегают под ручку к уюту древнего дома: к кофе с молоком, печенью, джему в стеклянных розетках и музыке. Виктор осторожно вздохнул, боясь растерять тепло, запасённое в транспорте.

Круг с полкилометра. Чуть углублённая к центру тарелка с ворохом мусора в центре. Ледяная корка прикрыта белизной, но уже с границы заметно изменение: неведомая сила расплющивает снежинки, обращая их причудливую форму в мертвенную однородную прозрачность.

Лёд по краю тонок. Виктор попробовал поверхность ногой. Держит. Если глаза не обманывают, к центру толщина нарастает. Исследователь сделал шаг, другой, третий. Остановился, чуть согнул колени, встал ровно. Хм, держит.

Хруст, как от вафли, сломавшейся в руке, только многократно усиленный, догоняющий себя по всей окружности, заставил Виктора вздрогнуть. Он соскочил с предательской поверхности, дёрнувшейся, было, под ногами, но всё уже стихло. Открылась сантиметровая бороздка земли, по которой помчались прозрачные перемычки, быстро запаявшие прореху.

– «Я ненарочно, просто совпало». Землеворот, говорите? – Виктор ступил на замерший круг. Движение не возобновилось. – Значит, совпало.

В круге метель стихла. Кто-то бесстрашный уже ходил здесь, изучал. Но снег вползал в неровности, сминался в складках и почти сгладил их. Лёд не змеился трещинами, как на реках. Совершенная гладь слабо понижалась, маня к нагромождению в центре.

Десять шагов от края. Виктор посветил телефоном вниз.

– И правда, вертится!

Земля ползла по часовой стрелке. Заметно так, по полметра в минуту. И казалось, дальше скорость будет нарастать. Надо проверить.

Ещё десять шагов. Лёд окреп, но вращение под ногами убивало уверенность.

– Метр в минуту. Скорость удваивается или добавляется?

Он отмерил ещё десяток шагов. Невидимый гигант снова пожевал вафельку.

– Полтора сантиметра в секунду… То ли шажки усохли, то ли зависимость сложнее. На чём же держится лёд? Если на земле, то должно быть трение, смазанность слоёв в зоне контакта. Если на воде, то она должна течь… опять же, где слоевые эффекты?

Но земля под прозрачным монолитом была суха, её рытвины ползли, аккуратно перемалываясь, разрыхляясь. Третьи сутки живёт своей жизнью эта катавасия. Как появилась аномалия? Кто её запустил? Странный вопрос. Впрочем, нет: явление явно не природное. Значит, артефакт, результат разумного действия. Из шалости Виктор крикнул: