Архангельск. Скетч

Архангельск. Зарисовка

“Мне здесь хорошо”: это блаженство,

которое не может полностью выразиться в языке,

где оно показывается лишь на мгновение,

как блеск молнии…

Мишель де Серто “ Изобретение повседневности”

Я приехала в Архангельск в июне 2021 года, в белые ночи. Оставляя свои первые следы на плитах городской набережной, изогнутой вослед кривой мыса, я дошла до стелы.

Этот памятный знак установили в честь 400-летия города в 1984 году. Так в одном месте соединились два мифа — городской и мой личный. В тот год в одну из белых июньских ночей на этой широте, но на другой, дальневосточной, долготе родилась я. Мне важно было узнать: “Как это — жить здесь?”.

В первый день я записала:

“Женщина в окне вытряхивала шубу. Со всех улиц видно воду. Жить здесь - это всегда бессознательно сопротивляться ветру. Мошкара тучками. Тишина на набережной вечером”.

Городской миф смотрел на меня из разных сувенирных лавок коротким текстом: “Архангельск — край доски, тоски и трески”. А мне было хорошо. Все дни я снова и снова ходила по набережной, вбирая город в себя и оставляя свой образ в фотографической памяти прохожих. Именно это место стало для меня той линией профиля Нефертити, что так притягивал взгляд. Именно в это месте сходились на встречу жизнь и люди.

“Вечер на набережной вместе с местными. Как жизнь здесь определяет сознание? 17 июня — солнце в 20:30 еще высоко. Оранжевый мост через Кузнечиху. Пожилой усатый мужчина с длинной пятнистой таксой, которая беспокойно лает”, — записала я во второй день.

От набережной я ходила по сходящимся в центре улицам, к высокому административному зданию, которое местные называли “шприц” или “карандаш”. Ходила как по складкам веера — от краев к центру и обратно. Все эти дороги вели к воде. Всё то, что ведет к воде, кажется мне правильным и хорошим. Мне нужна вода.

На третий день я почувствовала себя немного своей, а город немного моим:

“Местные натянули сетки для пляжного волейбола и играют два на два, три разновозрастные группы от юных до пожилых.. Подходят новые знакомые и меняют уставших. Обсуждают местные новости. Один чёрный абсолютно радостный и сумасшедший спаниель носился в мелкой воде, пронесся мимо и обдал брызгами и мокрым песком. Стайки маленьких парусников на реке, плавные величественные лихтеровозы и маленькие катера проплывали тихо. А игроки шутили про неудачную подачу — это ветер, ветер унес мяч за пределы поля! — и обменивались прикосновениями поддержки. На некоторых из них майки пляжного волейбола. Просто свои, просто проводят вечер пятницы. Семья как город, город как семья. Как живет?”.

Я ходила по городу и собирала линии — вертикали голых мачт у яхт-клуба, горизонтали линий неба и воды, спирали собранных в лабиринт камней, мягкие арки Архангельского Гостиного Двора.

Четвертый день:

“Мошки сгоняют с места человека, а мошек сгоняет ветер. С утра от этого ветра уже не было видно, где играли волейболисты. Просто ровные и плавные барханы нежного тонкого песка. Волны на глубокой Двине делают ее похожей на море”.

Оранжевый мост через Кузнечиху местные называют наш Бруклин, а остров Соломбала с ее огромными буквами на въезде с моста — наш Голливуд. На главный собор собирали всем городом, есть именные кирпичи. Антенну телепередающего центра специально спроектировали в форме мачты, ее видно с набережной, и это очень красиво. Это всё личные факты города, черты его лица, его дух.

Пятый день:

“Очень резко холодно, +13, и потом вечером также резко +24. На реке то, что не встретишь в южных морях — все виды морского транспорта и ледокол. Музей архангельского пряника. Козули. Набережная в воскресенье полна народа и даже появились загорающие. Нашла счастливый клевер на полянке у сквера”.

О чем я говорила, проходя по набережной Архангельска снова и снова, изо дня в день? ― Мне здесь хорошо. Это стало моим личным мифом про это место.

Записей с шестого дня и до отъезда нет. Я перестала наблюдать жизнь, и окунулась в нее с головой.

Октябрь 2022 года