Ариша

Ариша

Ариша не могла бы сказать точно, когда все это началось. Может быть, когда отец впервые уехал по работе в Ярославль? Он тогда привез еще ей новую куклу в красивой переливающейся коробке, и у нее не хватило духу сказать, что куклы ей уже не интересны. И мама была такой оживленной и разговорчивой, и щеки ее горели непривычным румянцем – не от косметики, а настоящим, а глаза блестели, блестели… как пленка кукольной коробки в свете кухонной лампы.

Маме отец подарил духи и какие-то бусы из зеленого камня, она нервно улыбнулась, принимая, и в улыбке не было благодарности и тепла, в ней была тревога и предчувствие.

Поняла мать тогда что-то? Или она догадывалась еще раньше?..

Ариша не знала. Начало истории было от нее скрыто. А вот последствия касались самым прямым образом.

Тревога матери усиливалась. Она ничего не  говорила прямо (зачем, почему?.. Не проще ли было сказать, чем держать в себе и скрывать? Ариша не понимала. Впрочем, она вообще часто не понимала мать). Однако по тому, как мать набирала номер отца, как вслушивалась в гудки, каким неестественно-заискивающим становился ее голос, Ариша понимала: с ней не все в порядке. Что-то происходит. Что-то нехорошее.

Постепенно заискивающе-просительные интонации в разговорах с отцом стали меняться раздраженно-обвинительными. Суть претензий матери была не очень понятна. Отец слишком много работает. Он редко бывает дома. Он совсем забросил жену с дочерью. Он не знает, что у Ариши на носу мониторинг по английскому, что они с классом собираются в поездку в соседний город.

Суть упреков была непонятна, потому что так было всегда. Отец всегда много работал. У него и раньше бывали командировки. Он никогда особенно не интересовался школьной жизнью дочери. Нет, он, конечно, мог бы сказать, в каком она классе, но в сущности его не волновали ее успехи (или их отсутствие). Возможно, если бы Аришу выгоняли из школы, это бы его затронуло, но она училась вполне достойно. В отличницах не ходила, но и стыдиться ей тоже было нечего. На все поездки и мероприятия отец охотно выдавал деньги, ни разу он не сказал «дорого» или мол, можно было бы обойтись.

Нет, Ариша не была обделена. Но и гиперопека со стороны отца, честно скажем, ей не грозила.

Так в чем же он был виноват? Что изменилось?

На упреки жены отец особо не реагировал или хмуро отмалчивался, или скупо отговаривался чем-нибудь вроде «Надь, ну чего ты хочешь? Надо работать, надо зарабатывать»…

Чего ты хочешь…

Наконец все стало понятно, ясно, как белый день.

И нельзя сказать, что бы для Ариши это оказалось таким уж сюрпризом – как-никак ей было уже двенадцать лет, и она была далеко не дурочкой.

У отца другая женщина.

Он уходит из семьи.

У него будет ребенок.

Три коротких фразы.

Три факта.

Три никчемных истины, перевернувших их жизнь…

Арише запомнилось, что у отца были виноватые глаза и одновременно растерянный и непреклонный голос.

Да, ему было стыдно.

- Вы ни в чем не будете нуждаться. Я буду обеспечивать Аришу до конца института. Буду приезжать каждые выходные. О господи, не реви ты, умоляю тебя, перестань.

Да, ему было стыдно, но он не собирался менять своего решения.

Тогда Ариша его возненавидела. Это был ее первый опыт ненависти к близкому человеку и первая большая взрослая боль.

Возненавидела не за себя. Она чувствовала, что справится. Да, ей было очень грустно от того, что все так складывалось, она чувствовала, что ей будет не хватать семейных походов к бабушке по выходным (она почему-то ощущала, что их больше не будет, что бы ни говорил отец), вечеров, когда мать хлопочет над ужином, а отец показывает Арише какую-нибудь новую игру или отпускает едкие комментарии по поводу очередных политических новостей… но она чувствовала, что справится, выдержит этот удар. У нее, Ариши, была школа, друзья, бабушка, она сама.

А вот насчет матери Ариша была не уверена.

И она просто ужасалась тому, что отец этого не понимает. А он, кажется, и вправду не понимал, он был ослеплен своей новой любовью, новым ребенком, какой-то новой жизнью, которая ждала его впереди.

«Может быть, и не со зла, да… Может быть, по глупости, - думала Ариша. – Но это не оправдание, не оправдание. – И в душе рождалось горькое и тяжелое: - Сволочь».

Его предательство перечеркнуло все, что их связывало: игры, которые они проходили вместе – отец играл, а Ариша сидела рядом, - книги, которые он ей читал по вечерам, игрушки, которые он привозил ей из поездок, - его радость дарить и ее радость принимать.

Поначалу Арише хотелось заорать «За что?», но она очень скоро поняла бессмысленность этого вопроса. Беда случается не за что-то. Беда случается просто так.

Ариша боялась. Боялась, потому что мать переживала все слишком сильно. Вообще Ариша с матерью были не похожи: первая была стройной, довольно высокой для своих лет шатенкой, а вторая хрупкой, субтильной блондинкой. Малознакомые люди часто поражались их несходству, но Ариша знала, что так бывает, просто она пошла в бабушку, папину маму.