Ариша на распутье: выбор неудачницы

Глава 1. Как рухнул старый мир

Витёк, как грациозный мустанг, подергивая мышцами спины, голый стоял у окна, пуская сигаретный дым сквозь прорехи рулонных штор.

Конечно, никакого удовольствия от табачного запаха я не испытывала, пропитавшего казалось каждую деталь квартиры, но и попросить не курить, не решалась. Уж так сложилось, что после проведенной близости, ему было необходимо закурить в моей спальне у открытого окна. При этом, видимо, в качестве поощрения, демонстрируя свой высокий мышечный тонус.

Признаться, этим качеством своей личности он меня уже давно не заводил. Просто я не из тех, кто считает атлетическое строение главным достоинством мужчины. А так же не из тех, кто считает оргазм реальностью. Я из тех, кто считает что синица лучше журавля, и все такое прочее.

Но Витьку это невдомек, а я не собираюсь это с ним обсуждать. Меня гораздо больше интересует, что делать с моим, уже переспелым статусом верной подруги, готовой в любой момент к сексу с милым парнем с первого этажа. Кроме, разумеется месячных: тут напор Витька был сломлен, у меня есть принципы.

— Завтра увидимся? — спрашиваю, скорее для проформы, зная, что перед отъездом в Москву, Витька не откажется от утех без обязательств и вкусного ужина. Тем более, что готовлю я действительно хорошо. А мама с младшим братом тактично отдыхают до воскресенья на даче, предоставив полное раздолье для двадцатишестилетнего ловеласа.

— Конечно, зайка! — бодро отвечает он, щелчком выбросив окурок в окно и плюнув ему вслед.

Манеры...стараюсь их не замечать, больше волнуясь не залетит ли бычок от сигареты в чье-нибудь окно, все-таки я живу на самом высоком этаже, на девятом. Кстати, по моей десятибалльной системе оценки мужских качеств, Витёк находится, примерно на втором месте. Это на один этаж выше его квартиры. Синица ли это? Скорее дятел. Но тоже птица — лучше, чем ничего.

— Вить, а может прогуляемся, погода такая хорошая, — предлагаю я, заранее зная ответ.

— Зай, мне еще шефу позвонить надо насчёт машины, давай, может, завтра? — лениво врёт он, повернувшись ко мне. Затем обольстительно улыбается и дергает накаченной грудью, украшенной татуировкой с изображением парашюта и буквами ВДВ.

Я изображаю восторг закусывая губу, и не испытывая при этом никаких чувств.

Конечно, предлагать Витьку прогулку после того как мы уже обнимались было утопией, все равно он найдет отмазку, чтобы поскорее уйти.

Но что мне с ним делать? Разорвать никуда не ведущие отношения? Пыталась. Он смог убедить начать их заново. Я слабачка? Конечно. Неудачница? Ещё какая! Понимаю ли я это? Естественно. А кого мне еще искать в двадцать пять лет? Тем более он был у меня первым. Только, в отличии от меня, для него это, кроме самоутверждения, ничего не значит.

— Ну, давай завтра, — как можно веселее отвечаю я, но похоже, он смог уловить в моем голосе нотки разочарования.

— Аришка, ты ж моя хорошая, ты ж моя зая! Кто тут у нас обиделся?— засюсюкал стодевяностосантиметровый детина, работающий охранником у нувориша на Рублевке.

Как же я терпеть не могу такие кривляния взрослых мужиков!

— Никто. Я не обиделась,— улыбаюсь при этом, словно он своим блеяньем меня утешил.

— Вот и молодец! Давай завтра утречком машинку поводишь, а потом к тебе закатим, — предлагает он найдя на полу свои трусы и натягивая их на мускулистые чресла.

Что ж, по крайней мере он последователен в своем стремлении научить меня управлять автомобилем, после того как я пошла учиться на права, и уже в третий раз провалила экзамен по вождению. И хоть на полчаса, но рисковал своей корейской машиной, пуская меня за руль на пустырях.

— Хорошо, но по-моему, как водитель я безнадежна, — накидываю я на себя простынь, после того, как он надел джинсы и затянул ремень.

— Вовсе нет, зая, особенно когда ты голая. Пошалим? — подшучивает он на до мной, игриво пытаясь сорвать с меня мою скромную накидку.

Ну, да, конечно, шалун, на сегодня ты уже выдохся, кого пытаешься обмануть?

— Пошалим! — провоцирую я его, слегка обнажив ноги.

— Ой, ой, ой! — с укором говорит он, тут же отпрянув от кровати и одевая рубашку, и продолжает: — Представляешь, шеф жене купил новый мерс, а старый подарил любовнице. Так она истерику закатила, мол, он и на жене ездил и на ней ездил, и машину поезженную дарит. А мне теперь эту тачку ей перегнать надо, типа на продажу отвезти. Смешно?

— «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно», — цитирую я Лермонтова, глядя как Витёк одевается.

— Хорошо сказано? Это откуда? — спрашивает он любуясь на себя в зеркало, одергивая рукава рубашки.

Я не отвечаю, но этого и не требуется, поскольку ему не интересно откуда это. Ему интересно поскорей уйти домой.

— Зая, я пошел, — нагибается он ко мне с дежурным поцелуем.

Я подставляю щеку и встаю, чтобы проводить до двери. Замок щелкает, дверь открывается, закрывается, снова щелчок и я иду на кухню ставить чайник, сожалея, что не курю.

Смотрю в окно и думаю, что даже не увижу как он уходит по улице, потому, что Витёк спустится на лифте на первый этаж и засядет в своей комнате играть в сетевую игру в компьютере. Что-то, наверное, в этом мире происходит не так, если мужчины предпочитают играть в танки, отношениям с женщиной.

А может я совсем падшая? Двадцать пять лет это много для девушки? Или уже женщины? Учительницы средней школы по литературе сожительствующей с охранником? Какое дно еще не пробито? Что-то мне, вообще, еще светит? Средний рост, средний вес, даже школа в которой я работаю средняя. Какая-то круговерть безнадёги.

И неожиданно, вместе с лучиком солнца пробившимся сквозь облако за кухонным окном, сознательно вытесняя уныние, я чувствую прилив сил и понимаю, что светит! Мне светит! Но я сама должна решить, что именно. Витёк это балласт, который меня тянет за собой, и все ниже, ниже, ниже. И если я останусь с ним, ничего не изменится в моей жизни. Замуж он не позовет, теперь это стало очевидно. Почему именно теперь не знаю, но стало. Всё, точка.