Арлэ

Арлэ

Было полутемно. На её коже плясали отблески свеч. Кожа была нежной, бархатной и пульсировала в такт моим губам, скользившим по шее ниже. Обладательница этой тонкой, словно птичьей шеи, неистово вырывалась в моих руках. Ее глаза, странного рыжего оттенка, были широко распахнуты и словно смотрели в никуда. Точнее, она ничего не видела. Заклятие полной темноты. Действует недолго, но довольно эффективно в подобной ситуации. Обычно поцелуи в шею расслабляли, но не в этот раз. Казалось, каждое мое поглаживание или поцелуй доводят юную красавицу в моих руках до обморока. При чем не от удовольствия. Глухое раздражение поднялось откуда-то из глубин нутра, перекрывая возбуждение. И она?

Что ж…

Шнуровка корсета, сдерживающего грудь в просторной светлой рубахе, была вспорота кинжалом, а сам он с глухим стуком упал на пол, туда же с шелестом посыпались многочисленные юбки. Без всех этих оборок она казалась еще более маленькой и хрупкой.

Хороша.

Я не мог налюбоваться на неё. Это милое личико в обрамлении кудрявых темных волос, спускающихся вниз. Я отвернулся лишь на секунду, чтобы отложить кинжал, и тут же был с недюжинной силой отпихнут. Потеряв равновесие и с грохотом опрокинув стол с бокалами и вином, я оказался на полу в окружении осколков. Девчонка же, врезавшись в стену, и нелепо шаря руками вокруг себя, вдруг открыла для себя проход на лестницу. И тут же побежала туда. Я неспеша встал, покрывая одну неумную девчонку, которую лично подобрал сегодня на улице, всеми нецензурными словами, что знал. Если она пытается убежать, то это определённо плохая попытка. Во-первых, с башни далеко не убежишь, во-вторых, она мне нужна живой. Я шел за ней достаточно бесшумно, чтобы не мешать ей пребывать в иллюзии, что она убегает. Она, словно зверушка, взрезалась в стены и предметы, падала и снова поднималась, взбираясь на очередные ступеньки. Наверху башни до нее наконец-то дошло, что это тупик. Она села около стены, уткнувшись лицом в колени, и обняла себя руками. Она раскачивалась, всхлипывая и о чем-то тихо причитая.

Я подошел к ней.

- Недалеко ты убежала, однако. – Стоило мне опустить руку на ее волосы, как она тут же скинула ту с криком:

- Не трогай меня, ты! Чудовище!

Гнев и боль поднялись во мне одной лавиной, хотя и не хотел причинять ей боль, все же не стоило так говорить. Никогда. Обмотав ее длинные волосы вокруг руки, я потянул ее прочь. Она, сопротивляясь, даже как-то умудрилась отвесить мне пинка. Я вздохнул. заклятие обездвиживания сразу сделало всё гораздо проще. Я просто взял ее легкую, как пушинку, и отнес на кровать. Если бы не глаза, полные слез, казалось бы, что она просто прилегла отдохнуть.

В своих покоях я подошел к разбитым бокалам и бутылке на полу. Она, к счастью, была цела. Я открыл её и отхлебнул изрядный глоток прежде, чем, повернувшись к кровати, произнёс:

- Я сниму заклятие, хорошо? Но если снова попробуешь вытворять всякие глупости, наложу снова. Тебе ясно?

Она, конечно, не могла мне ответить. И чего я нянчусь с ней? Давно бы уже сделал то, зачем она тут, и проблем меньше было бы… Я покосился на неё. Едва заклятие позволило ей двигаться, она сжалась в комок около изголовья кровати и замерла.

Хм… если я так сделаю, то наверное, и правда чудовище. Мысль мне не понравилась и снова сделал долгий глоток.

- Что вам надо от меня?

- Я думаю, ты достаточно догадлива. – В моем голосе явно слышалась злость. Злость на всю эту ситуацию. На неё, с которой внезапно оказалось так сложно. На то, что мне приходится как какому-то маньяку ловить ни в чем неповинных дев, потому что… Я провел рукой по лицу, задевая шрам. Когда-то я была достаточно красив и популярен, но всего один маленький… да кому я лгу?.. совсем не маленький шрам все перечеркнул в моей жизни. От меня отвернулись все.

Отставив бутылку, я присел рядом с ней на кровать. На ее лице появился поистине суеверный ужас. Словно к ней все демоны тьмы пришли. Из огромных глаз скатились слезинки. Такие же огромные. Я даже не знал, что у кого-то могут быть настолько большие слезы. Я стер их большим пальцем со щеки. Она вздрогнула всем телом, губы дрожали, но она молчала.

- Повернись спиной. – Она осталась сидеть. Я повторил, но уже с нажимом. – Повернись.

Медленно, словно под пытками она обернулась, все также обнимая собственные колени и согнувшись в три погибели. Я взял со стола гребень. И потом медленно провел по ее волосам. Наверное, именно они меня и привлекли там, около реки, когда она мирно полоскала белье. Длинные темные и безумно приятные наощупь. А наматывать их на руку… Я гладил прядь за прядью, словно погружаясь в какое-то оцепенение. Мне было так хорошо, все мысли и печали отступили куда-то далеко. Были только эти блестящие пряди и деревянные зубцы гребня, сквозь которые проскальзывают мягкие волоски. Я не знаю, сколько времени мы так просидели, но из оцепенения меня вырвала… ее улыбка. Она улыбалась, покачиваясь в такт мои движениям. Острые лопатки, словно беспёрые крылышки, топорщились на спине, детские ещё совсем плечи, с которых сползает сорочка, оголяя все больше кожи. Какое-то странное чувство расползлось по телу, захватывая каждый его сантиметр. Она было похоже на возбуждение, на желание обладать ею, но все же там было что-то еще. Чем-то глубже…

Запустив руку поглубже в копну волос, я сжал их, вынуждая ее запрокинуть голову. И неспеша провел носом по тонкой шее. Она пахла травами и, пожалуй, немного яблоками. Сколько ей? Семнадцать или младше? По виду совсем не назовешь её взрослой. Я оттянул тонкую ткань сорочки еще ниже, высвобождая сначала одну грудь, потом вторую. Пока я все это целовал, наслаждаясь процессом, она все также дрожала, и наконец ко вкусу ее кожи стала примешиваться соль. Снова. Слезы стекали из глаз по шее вниз, но она не сопротивлялась…