Асилим. Белозерские и Ко (#1)

Глава первая

Я сидела в мрачном кабинете своего отца и печатала отчет о проделанной работе. В голову лезли нехорошие мысли. Хотелось поскорее закончить работу, написать диплом, выпуститься из университета и больше никогда не подходить к щекотливой теме.

– Вы слушаете, но не душой, а головой. – Тринадцатая пациентка похлопала себя по лбу.

Я сделала глубокий вдох. Посмотрела на черное окно – в зимнее время суток в маленьком поселке всегда темнело рано. Пять часов вечера, а уже за окном ничего не видно. Кромешная темнота. И жуткий стук часов, отсчитывающих время.

Тик-так, тик-так, тик-так.

Дипломную работу писала урывками. На столе лежал включенный диктофон нашего с пациенткой разговора. От ее тихого шепота до сих пор брала легкая дрожь.

– Вы не представляете как это тяжело, когда тебе не верят.

– Я верю тебе, Василиса.

– Нельзя верить тому, кто считает что ты сумасшедшая.

Я потянулась к папке. Внутри синей обертки лежали пожелтевшие вырезки двадцатилетней давности. Провела рукой по непослушным волосам, отпила несколько глотков ранее налитого в кружку бурбона. Красная жидкость пролилась в глотку, приятно обожгло горло.

Пациентка Василиса Хрущева, 21 год. Задержана по подозрению в убийстве отчима. Третий месяц подряд твердит про несуществующее изнасилование, совершенное над ее телом перед убийством. Находится в психологической больнице под наблюдением психиатра три года. В 17 лет девушка убила отчима. Ее родная мать помогла скрыть труп мужчины. Но в 18 лет она убила свою мать и окончательно свихнулась.

Ее нашли на улицах города прохожие. Она бесцельно бродила по улицам, звала в истерическом крике убитую мать, плакала и не могла вспомнить где находиться ее дом.

Я протерла глаза. Встала со стула, вышла на кухню и поставила чайник. Пока пишу работу, мне необходимо выпивать по несколько кружек кофеина, чтобы не отрубиться окончательно.

– Тебе стоит отдохнуть. Возьми перерыв, развейся.

Даниил пришел на кухню за своей порцией кофеина.

– Как продвигается дело?

– Еще одна пациентка лишилась рассудка.

– Звучит ужасно.

– Так и есть. Медсестры пытаются найти закономерную связь, но пока ничего не находят. Я попросил медперсонал снизить всем пациентам успокоительный препарат.

Чайник засвистел. Даня схватил кружку и налил кофе.

Я поморщилась. Даня пил исключительно черный кофе. Он никогда не добавлял в напиток сахара и не смягчал горечь кофеина молоком.

В холодильнике постоянно находилось молоко. Пакеты никогда не заканчивались. Отчим знал мои вкусы. Он знал, что я никогда не пила кофе без молока, не могла употреблять кофеин и без сахара. На полочках лежали и другие продукты, не пользующиеся у меня большим спросом.

Я приезжала сюда поработать в тишине и спокойствии. Дом находился на отшибе. Оно и понятно – через дорогу стояла действующая психиатрическая больница, где работал отчим и Даниил. Обычные горожане старались не подходить к нашему имению. Они сторонились и психиатрической больницы. Раз в несколько месяцев прохожие подписывали петицию. В петиции они собирали подписи, в надежде, что благодаря петиции психиатрическую больницу, находившуюся в небольшом поселке, снесут. Но больница продолжала стоять.

В здании раз в несколько месяцев медперсонал принимал новых пациентов. Что случалось со старыми пациентами я не знала. Отчим не приоткрывал завесу интересующей меня тайны. Он ссылался на медицинскую тайну, которую не вправе разглашать третьим лицам.

Зато, когда узнал, что я пишу дипломную работу о психиатрической больнице, с радостью приставил меня в больницу. Я следила за медицинским персоналом, изучала строение больницы, расположение камер с пациентами, подсчитывала попытки побега пациентов из больницы.

– Как продвигается дипломная работа?

Даниил вернулся на кухню с уже пустой чашкой.

– Я застряла на двадцать восьмом допросе пациентки.

– Имя пациентки?

– Василиса Хрущева.

– А, пациентка номер тринадцать. – Кивнул Даниил.

Он сам когда-то занимался этой пациенткой. После очередного нервного срыва он попросил отчима заменить ему пациентку, а эту отдать кому-нибудь другому. Отчим послушался. Но Даня время от времени все же возвращался к Василисе. Он бубнил о ее характере за закрытой дверью. Бубнеж был такой громкий и сильный, что мне невольно приходилось стучаться к Дане, прося его быть потише.

– До сих пор думает, что ее изнасиловали?

– Да. Лариса – лечащий врач Василисы – негодует. По документам, которые удалось достать из архива полицейского участка, изнасилования не было. Пациентка убила отчима в порыве ярости. Тот, по ее словам, насиловал пьяную мать. Милана – мать Василисы – брыкалась и пыталась вырваться, но хватка отчима была сильной. После изнасилования отчим ударил Милану по голове опустевшей бутылкой из-под шампанского. Милана замолчала, а Василиса, не помня себя от ярости, убила отчима тупым ножом.

Я вздрогнула. Я разговаривала с Василисой во время очередного сеанса с психологом. Злара Рассказовна разрешила мне задать Василисе на допросе пару вопросов под пристальным вниманием психолога.