Атирион: Шэмиан

Атирион: Шэмиан

В это путешествие я отправился не столько за джертом, сколько за собственным спасением. Я надеялся, что сила моего рода сумеет пробудить во мне умершие чувства, потому что вслед за чувствами умирал и я сам. Когда-то я рассчитывал, что гнев, злость и ненависть останутся со мной навсегда, но теперь и те единственные чувства, что оставались мне доступны, почти угасли.

И мне не жаль умирать самому, но от меня зависит мой народ. Мой долг - сделать хоть что-то для его спасения…

По землям людей я пробирался самыми глухими тропами, не желая встречаться с врагами. Не потому, что они могли причинить мне вред, просто пачкаться не хотелось.

И девичий крик «Здесь засада» вызвал лишь досаду – я был не в настроении драться. Но благодаря предупреждению я мог обезопасить Юмма, оставив его в стороне от сражения. С разбойниками я расправился в два счета и уже собрался покинуть место убийства, когда с земли поднялась девушка.

При виде нее мое сердце будто дрогнуло. Должно быть, от того, что мне показалось, это – атирия. А юным атириям не место в человеческих землях…

Тоненькая и невысокая, она приближалась ко мне, осторожно шагая между мертвых тел. И я не сумел смирить разочарование, обнаружив, что она – человек. Столь великое, что я убил бы ее, если бы не узнал голос – это она предупредила меня. Мне не за что было благодарить ее, кроме как за безопасность Юмма, но я счел – этого достаточно, чтобы ее пощадить.

А затем она попросила проводить ее.

Решение сделать ее своей спутницей пришло мгновенно. Среди моих спутников никогда не было женщин, и я счел, что она сумеет меня развлечь.

В надежде вернуть утраченные чувства я не собирался ее щадить, ведь ради возможности хоть что-то почувствовать я мог пойти на все. И именно поэтому вернулся за девчонкой, проявившей упрямство.

Я не прогадал. Злость привычно вспыхнула в груди, стоило мне услышать ее имя. Слишком созвучное тому, другому – но той, кому оно принадлежало, больше нет. И потому оно ранит, словно сама судьба стремится посмеяться надо мной, но моя боль привычно обращается гневом.

И это восхитительно. Мои угасшие чувства возвращаются. Большой ошибкой было отказаться от новых спутников, гнев и злость не исчезли, лишь ослабли без подходящего стимула…

Я просто начал забывать, насколько сильно ненавижу человеческий род.

Одна лишь мысль о том, чтобы позаботиться о человеке, вызвала вспышку ярости, обуздывать которую я не собирался. Девчонка не осознавала своего положения, и следовало вбить в нее послушание, как я не раз это делал с другими.

Хлыст оставлял на ее коже алые следы, и я слушал ее крики, не чувствуя ни малейшего удовлетворения. Потому что это больше походило на издевательство над беспомощной жертвой, а не на процесс воспитания спутника.

Злость на девушку постепенно отступала, но недовольство собой привычно породило гнев на его источник. Я сознательно был груб с девчонкой, пока не понял, что не соизмерил свою силу с ее выносливостью.

Не просто человек – девушка, она оказалась неожиданно слабой, даже хрупкой, а потому не могла достойно вынести подобную экзекуцию. И передо мной встал неожиданный выбор – бросить ее здесь умирать или унять ее боль.

Но я пока не был готов отказаться от нее, ведь рядом с ней я чувствовал себя снова живым. А потому выбрал второе. И снова не прогадал.

Ее реакция меня позабавила – после перенесенных боли и унижения она должна была почувствовать страх, но вместо этого разозлилась. Слушая ее гневные вопли, я счел, что сделал правильный выбор.

Осталось лишь выдрессировать ее и не сломать при этом. Спутница мне досталась действительно слабенькая. Поэтому и речи не шло о том, чтобы заставлять ее бежать за Юммом. Я не собирался убивать ее раньше времени, а потому решил приобрести для нее лошадь. Не для ее комфорта – для своего.

Столкнуться с римией в захолустной человеческой ферме – событие из ряда вон выходящее. А уж то, что эта римия признает в моей спутнице римиан – и вовсе удача. При этом, пожалуй, больше моя удача. Потому что без вмешательства римии я никогда бы не узнал, что моя спутница заявилась из другого мира.

Или хочет, чтобы окружающие так думали. Но это многое объясняло – странную ее одежду, мое заблуждение при первой встрече, когда я едва не принял ее за атирию. Ее необычное поведение… и даже то, что при виде нее я испытываю, казалось бы, умершие во мне чувства.

Эта девчонка заставляла меня чувствовать. И потому я не собирался расставаться с ней.

Ее реакция на мою внешность странным образом польстила и раздосадовала. Я заметил, с каким восхищением она рассматривает меня, но равнодушие в ее голосе оказалось непритворным. Странное чувство. Я привык, что мной восхищаются или боятся меня, но я никого не оставлял равнодушным. Должно быть, именно поэтому я некоторым образом задет.

В конце концов, кто она такая, чтобы столь наглым образом игнорировать меня?

Ее непочтительность вдвойне неуместна, пусть даже она не знает, кто я такой. Но просвещать ее в подробности я не намерен, достаточно и того, что я – ее хозяин, пусть даже она упорно называет меня этим странным именем Босс.

Впрочем, единственная причина, по которой я не представился ей – мое нежелание раскрывать свое инкогнито. Мое путешествие было тайным, а рассчитывать, что спутница будет держать язык за зубами, точно не стоило.