Аукцион. Проданная наместнику

Пролог

– Да ты порченый товар, ягодка! – шипит старая карга, и её рука взлетает, чтобы дать мне унизительную пощёчину.

На глаза сами собой наворачиваются слезы. Да. Мне довелось познать мужчину по взаимной любви, но теперь… Какое это имело значение, если я – лишь бесправная, безымянная рабыня.

– Что здесь происходит? – зычный окрик надсмотрщика заставляет меня сжаться. Пока меня считали невинной, обращение было сносным, но что будет теперь?

Какая судьба ждёт меня? Дом удовольствий? Кухонная прислуга?

– Она порченый товар, Мастер… Женщина уже, – та, что осматривала девушек, тычет в меня узловатым пальцем, а я заливаюсь краской.

Какой позор. Стоять посреди комнаты без одежды под внимательным взглядом своего нынешнего, как я надеялась, временного хозяина. Пялится стража, в их глазах теперь похоть мешается с надеждой, а сестры по несчастью насмешливо кривят губы.

С самого начала пути, как попала в лапы работорговцев, ко мне всегда было особое отношение. Лишняя миска густой похлебки и место в телеге. Почему? Мне повезло быть самой красивой. Я знала, что волосы цвета старого вина и бледная, почти прозрачная кожа выгодно выделяют меня среди других девочек, но… это не спасло.

Тяжёлая рукоять плети касается моего подбородка и вынуждает запрокинуть голову. Миг, который работорговец смотрит в глаза, кажется вечностью. Нетрудно догадаться, что именно сейчас решается мое будущее… Одного слова старика достаточно, и меня отдадут на поругание страже. Или буду ублажать это дряблое, морщинистое тело в надежде, что моей красоты хватит, чтобы вызвать в нем хоть искру желания. Ведь если не смогу — спина познакомится с тяжёлыми ударами плети.

– Пойдёт на аукцион второго дня, пожалуй… – Моё сердце сжимается.

Я уже слышала, что в первый день продают девушек в дома, во второй торг идёт в основном с борделями, а в третий продают всякий сброд и мужчин, тех, кто неинтересен для ублажения потребностей, а годен лишь для чёрной работы.

– Больно хороша, – говорит, все еще глядя в глаза, а сморщенными пальцами дряблой руки обводит мои губы и спускается ниже, деловито ощупывая тело. – Но порченый товар… Ягодка-ягодка, тебя что, не учили не ложиться под абы кого?

В его голосе звучит сочувствие? Нет, этого просто не может быть…

Сжав зубы и сдерживая слезы, вот-вот готовые политься из глаз, я терплю бесцеремонное лапанье, а воспоминания переносят на три года назад. Когда ещё верила в счастье и надеялась, что кошмар войны скоро закончится, а я смогу, наконец, жить, не вздрагивая каждую ночь от любого шороха за окном.

Увы, этому не суждено было случиться. Война не закончилась, и вслед за солдатами, что соблюдали железную дисциплину, не трогая обычных людей, требуя от них лишь провиант и лошадей, пришли искатели приключений и разбойники. Вроде того, что разглядывает меня сейчас, решая судьбу…

– Слишком хороша, Мастер, для борделя… – цедит старая карга, а я не могу скрыть удивления.

– Вижу, что слишком хороша. Но кто из высокородных захочет ту, которая подарила себя другому? – Кажется, работорговец, но скорее делец, думающий о выгоде… – Ты считаешь, Маяна, стоит выставить её на завтрашних торгах?

– Да, но лишь отметив печатью нечистоты… Мастер, – советует старуха, сверля меня взглядом.

Вот так легко моя судьба была решена парой проходимцев, которых вела жажда наживы…