Авиаспоттинг

Авиаспоттинг

145. Авиаспоттинг

09.03.2013

Вообще-то пофотографировать самолёты можно было в крайнем случае и из-за аэродромного забора… Где-то далеко существовали, однако, нормальные аэропорты, типа амстердамского «Схипхола», которым толпа фотографов вдоль ничем не огороженного канала у взлётной полосы никогда ничем не мешала. Или аэропорта имени Принцессы Джулианы на острове Сен-Маартен, где самолёты едва не касались колёсами шасси голов отдыхающих на пляже.

Международный аэропорт Алматы жил тогда в ином измерении. Он никогда не устраивал споттингов для фотографов, и только пресс-службе авиакомпании «Air Astana», пользуясь случаями своего десятилетия или прибытия новых собственных самолётов, удавалось каким-то чудом получить разрешение у аэропорта на группу в 15 человек фотографов. Да и то: самолёты других авиакомпаний, кроме «Air Astana», снимать нельзя, на перронах снимать нельзя, и вообще в следующий раз столько человек на фотосъёмки не пустим…

Авиационные гавани России и Украины постепенно приучались жить не по совковым, а по современным европейским законам, и потихоньку начали устраивать споттинги для желающих поснимать самолёты. Я специально подписался в Фейсбуке на новости всех более-менее крупных окрестных аэропортов. И первым в 2013 году праздник фотографам решил устроить екатеринбургский аэропорт «Кольцово».

Подтверждение моей заявки пришло по электронной почте от пресс-службы воздушной гавани на третий день после её подачи. Я понёсся за билетами. Самолёты из Казахстана в Екатеринбург летали нечасто, поэтому туда пришлось ехать на двух поездах, а возвращаться на двух самолётах. С пересадкой оба раза в Астане.

И самая большая сложность случилась с покупкой билета на поезд из Астаны в Екатеринбург. В те сутки шёл узбекский поезд из Ташкента, места на который заранее не продавали. Они появились в АСУ «Экспресс-3» и стали видны на шлюзах этой системы в Интернете только после отправления состава от начальной станции, когда до моего отъезда из Алматы в Астану оставалось три часа.

Девочка в кассах, расположенных по проспекту Аблай Хана чуть выше вокзала Алма-Ата II, вдарила по кнопкам компа, но тут же сказала, что мест нет! Секрет фокуса был прост, как всё гениальное: забирать места у ВЦ чужих железных дорог нужно было по запросу на конкретные номера поезда и вагона. Это умели делать только астанинские кассиры – там проходило много поездов, изначально отправлявшихся из других государств – да и то не все.

Когда я стал объяснять, как вытянуть место с узбекского ВЦ, девочка вдруг оказалась с непонятным и никому не нужным гонором, и не захотела внять голосу разума. Пришлось бежать в другую кассу через дорогу. Чуть более взрослая кассирша хоть и тоже не знала секрета фокуса, но хотя бы послушалась, и вскоре отпечатала мне нужный билет! А стоил этот билетик… Дешевле было бы на самолёт, но в тот день ничего не летело.

В меру чумазом составе «Туран-Экспресса» один из вагонов был раскрашен ещё в советский зелёный цвет. Когда я удивился этому, проводники вагона сказали, что выпросили его на время у археологов. Поезд отправился в столицу по расписанию. Компанию в купе мне составили мама с двумя дочками, семнадцати и пяти лет. Дочурки в поезде до этого никогда не ездили. Вагона-ресторана у «туран-экспрессов» не было, однако же мальчик с тележкой «пиво-чипсы-семечки» имелся, и каждые полтора часа ненавязчиво напоминал о себе криками на весь проход.

С трудом удалось потребовать от проводников не устраивать жару в вагоне. Мама немедленно накрыла дастархан на весь столик, старшая дочка расстроилась из-за отсутствия в купе электрической розетки для ноутбука, а младшая егоза резвилась почти до Чу, где её всё-таки сморило. Постепенно стемнело, читать оказалось негде, ночники не работали, а свет в проходе на ночь горел еле-еле. Промелькнул Сары-Шаган, торговок балхашской рыбой на весь перрон осталось всего трое, и я так и не понял, а для чего они уничтожили сами себя своими ценами…

Всю жизнь завидовал людям, у которых получалось часами спать в поезде. У меня не получалось. За окошком иногда мелькали редкие огоньки – Мойынты, Акадыр, Жарык, Караганды… За Сортировкой начало светать, а к Осакаровке даже попыталось появиться какое-то солнышко. Чай, кофе, потанцуем – пятилетняя попрыгунья-стрекоза носилась с утра по всему купе, как заводная – да там, глядишь, и Астана за окошком началась.

Всё-таки уже наступил март – как бы весна – поэтому Новая Столица Евразии встречала нас морозом всего-то в минус двадцать один градус, и даже почти без ветра. Я погостил днём у своих друзей, а к пяти вечера снова появился на станции.

Узбекский состав, сверкавший окошками почти идеальной прозрачности, привезли по расписанию. Народу в поезд и в Астане, и на следующих крупных станциях садилось много – вдруг оказалось, что фешенебельный шестиполосный автобан на Кокшетау закрыт. Странно – ни сильного мороза, ни ветра не было.

Постельное бельё поезда хлопкосеющей страны соответствовало: никакого синтепона и синтетики, настоящие подушки и матрасы с реальной ватой, хлопчато-бумажные наволочки и простыни. Узбекский вагон-ресторан работал по принципу «Всё по пятьсот!» Одинаково пятьсот тенге стоили порции хоть лагмана, хоть плова, хоть мант. Двое мальчиков-официантов пронесли огромную алюминиевую кастрюлю с едой (тележек в Узбекистане не знали!), я хапнул порцию мант, надкусил, потекло, и первое ощущение было, что внутри этих мант – стеарин! Однако же это оказался курдючный бараний жир…

В третьем часу ночи за окошком возникло море огней… Поезд прибывал на станцию Петропавловск, территориально находившуюся в Казахстане, но принадлежавшую российской Южно-Уральской железной дороге. Как убого были освещены по сравнению с этим великолепием станции «Казахстан темир жолы»…