Автор попаданец. Том # 1 Меняем сценарий

Глава 1

Открываю глаза. Медленно. Ожидаю увидеть знакомый потолок своей квартиры — с этими желтоватыми разводами, напоминающими о потопе пятилетней давности. Нет, они не такие уж катастрофичные, но белизна потолка была безнадежно утрачена. Да и ремонтировать их не хотелось — не из-за лени, а потому что жизнь всегда утягивала в другое русло.

Творческая натура, как ураган, поглощала все время: дни напролет я проводил за письменным столом, создавая новые миры и строчки, которые становились частью чьей-то жизни. А когда Муза уставала, я отправлялся в путешествия. Эти поездки, часто спонтанные, привели меня в десятки стран и стали неиссякаемым источником вдохновения. Именно они вдохновили меня на самые экзотические приключения моих героев.

Да, я писатель. Тот самый, который начал писать лет с двадцати четырех, а теперь даже не вспомнит точное число своих книг. Их много, но ни одна из них не могла подготовить меня к тому, что я увижу, но об этом позже.

В основном я писал фэнтези, фантастику и ЛитРПГ — жанры, которые завоевали любовь молодежи, а порой и взрослых. РеалРПГ тоже пробовал, да и детективы как-то начал, но быстро понял, что это совсем не мое. Загадки, запутанные расследования — это для другого склада ума, не для моей творческой натуры.

Ремонт, кстати, в квартире я все-таки сделал. Шесть лет назад, по настоянию друзей, которые устали смотреть на мою квартиру с вечным "творческим беспорядком". До этого ремонт тоже не делался годами — просто не до того было. Я то погружался в писательский процесс с головой, забывая обо всем, то пропадал в очередном путешествии, выискивая вдохновение.

Так я и жил, разрываясь между строками и дорогами, до своих тридцати пяти. Без лишнего хвастовства могу сказать, что мое творчество обрело свою аудиторию, немалую и верную. Но несмотря на это, ни одна пара глаз не смотрела на меня с мечтой о свадьбе и семейной жизни. Да и я сам не спешил в эту ловушку — брак. Была пара женщин в моей жизни, но ни одна из них не смогла ужиться с моим ритмом, где вдохновение и творчество стояли на первом месте.

В мои годы жизнь вполне удалась, да и жаловаться на нее было бы грехом. Путешествия наполняли мир яркими красками, вдохновляли на новые истории, а книги приносили стабильный доход. Я пытался увлечься чем-то еще, но ни кружки, ни секции не могли удержать моего внимания надолго. Либо я уезжал, либо брался за писательство прямо там, на месте.

Друзей у меня было немного, и все они были коллегами по писательскому ремеслу, жившими в моем городе. Мы собирались время от времени, чаще всего у кого-то дома. Именно во время одной из таких встреч мне и посоветовали наконец сделать ремонт. Вот так, под давлением дружеской заботы, я и обновил свое жилье.

Что еще я могу о себе сказать? Это, пожалуй, вся моя жизнь. Почему я вдруг стал об этом размышлять? Может, потому что я рехнулся. Или умер. Честно говоря, не знаю. Вполне вероятно, что прямо сейчас я сижу в палате психбольницы, а за стенкой доктора спорят о моем состоянии. Либо это какая-то необычная пытка, которую придумали специально для меня. В любом случае, я уже не уверен, что мир вокруг реален.

Потолка моей квартиры передо мной не было. Вместо него раскинулся бесконечно чужой и одновременно знакомый мир. Мир, который я создал сам, строка за строкой.

По-другому, кроме как сумасшествием, я и не могу описать то, что вижу перед глазами. Для обычного человека это всего лишь парк — ничего особенного. Такой парк можно встретить почти в каждом городе. Деревья с густыми кронами, скамейки, аккуратная зеленая трава и цветы, которые, судя по всему, вспоминают только раз в год, чтобы слегка привести их в порядок. В центре композиции — статуя товарища Ленина, слегка потемневшая от времени, но все еще стоящая уверенно. На дорожках из бетона и плитки гуляют голуби. Эти бестолковые птички, ссорясь и подпрыгивая, дрались за кусочек булочки прямо передо мной.

Я сижу на скамейке. Теплый воздух обволакивает, словно на улице ранняя осень. Хотя кто знает? Может, это кондиционер в палате психбольницы так умело создает комфортную температуру. Или, если это все-таки ад, меня специально разместили в уютном уголке, поближе к котлам, чтобы я успел расслабиться перед неизбежным.

В небе плывут облака. Они кажутся такими реальными и объемными, будто их можно потрогать рукой. Удивительно, как фантазия разыгрывается при взгляде на их фигуры: вот дракон, а вот парусник, а там — какая-то странная конструкция, которая не поддается описанию. В такие моменты хочется просто смотреть вверх, забыв обо всем остальном, хотя разум шепчет, что это всего лишь очередная иллюзия.

А моя крыша, тем временем, плавно уезжала куда-то вдаль, уплывала вместе с теми пушистыми облачками, что неспешно дрейфовали в вышине. Ведь это всё я уже видел. Нет, даже не так — это всё я уже описывал. Этот пейзаж был мною придуман, записан и точно запомнен до мельчайших деталей.

Обыватель, наверное, скажет: «Ну и что здесь такого?» И, честно говоря, ему будет сложно объяснить. В жизни мы действительно видим много похожих картин. Вот Пушкин, например, описал чуть ли не всю осень России в своих стихах. А сколько он пейзажей затронул вообще, даже представить страшно.

Только вот Александр Сергеевич, как бы гениален он ни был, вряд ли мог наблюдать, как его строчки буквально оживают, превращаются во что-то физическое, ощутимое, реальное. Со мной же происходило именно это.

Я смотрел на этот парк, и каждое дерево, каждую скамейку, каждый солнечный блик узнавал, как старого друга. Я описал это место сам. Причем настолько детально, что сейчас оно предстало передо мной именно таким, каким я его когда-то представлял. Настоящее, живое, но до жути знакомое.

Да и кто, засыпая, просыпается уже одетым? Одежда на мне была явно не моей, но я пока не решался смотреть на нее слишком пристально, сидя на скамейке в этом странном, до боли знакомом парке. И это точно не сон — проверял уже раз сто, до красных пятен щипая руку.