Бабочки Ахета

Бабочки Ахета

Объявление об окончании посадки на рейс «Париж — Каир» монотонно прозвучало над аэропортом Шарля де Голля. Ахе́т Шери́ устало поднялся по трапу в салон самолета, занял место у иллюминатора. Рядом подсел Рафаэль Санте́ро — парень лет двадцати трех, фотограф, открывший свою студию на окраине французской столицы. Он целый месяц не давал покоя Шери, которого избрал своей рекламной моделью, дерзкими фантазиями в плане локаций съемок, выбора одежды, а также постоянными изменениями в контракте. Ахет вздохнул, закрыл глаза. Он недолюбливал взлеты и посадки, однако, работа перед объективом обязывала к хоть и редким, но перелетам.

— Скажите, месье Шери, — фотограф попытался завязать разговор по душам, — Вы, правда, настоящий египтянин, потомок фараонов, как мне рассказал по секрету один знакомый? Ведь Ваше имя — псевдоним?

Ахет приоткрыл правый глаз, недовольно покосился на назойливого собеседника. «Так я тебе и рассказал», — подумал он, отвернулся к окну, подавляя чудовищное желание сделать из золотой цепочки на шее Рафаэля змею. Увы, такие превращения остались приятным воспоминанием: необыкновенная сила, когда-то подаренная маленькому египетскому принцу всемогущим Анубисом, исчезла так же незаметно, как и появилась: Ахет исполнил свое предназначение — через три тысячелетия воскресил любимую. Что еще нужно богам? Сделать счастливым хотя бы одного человека, дабы не потерять своего могущества, и принц оказался в числе таких редких избранных. Однако, Шери не понравилась темная сторона его способностей. Человеку, познавшему деспотичность отца и родни, не хотелось причинять зло ради удовольствия. Он лишь защищался, вытягивая жизнь из наемных убийц, посылаемых его братом. Это была незаметная, долгая и очень жестокая борьба, из которой Ахет вышел победителем. Но у дара оказалось маленькое побочное действие… Всего лишь желание — и неживое становилось живым: цветы — непоседливыми насекомыми, веревки — ручными змеями, а заколки — златокрылыми жуками... Простое оживление предметов доставляло египтянину настоящее, неподдельное удовольствие, особенно, сотворение бабочек из лепестков роз. Из бело-голубых получались самые экзотические, подобные тропическим морфо. А потом силы вернулись к божеству… Мужчина очень долго привыкал к тому, что засыпать приходилось не под шуршание крыльев, а под звуки ночной улицы. Утром тоже не было усыпанных подвядшими лепестками постели и ковра. Даже присутствие рядом любимой девушки не расслабляло так, как это делала незатейливая магия.

Ахет задремал, а рядом, листая брошюры, Рафаэль в очередной раз перекраивал планы поездки.

— Я решил, что первая фотосессия будет в Хургаде на фоне моря, — забирая чемоданы после досмотра, Сантеро обрадовал Ахета.

— Почему Вы не взяли помощников? — египтянин вместо ответа задал вопрос.

— Экономия. Раскручу фирму — тогда всем штатом будем ездить на съемки.

— Не скупись на хорошую кровать, иначе будет спина болеть, — философски изрек Шери и добавил: — В Хургаду я не поеду. Там делать нечего, и в договоре ее нет…

Сантеро скрипнул зубами, но промолчал. Ссориться с человеком, который может вытащить новую фотостудию "из грязи в князи", Рафаэль совершенно не хотел.

— Куда едем? — уточнил фотограф.

— Поездом в Луксор. Карнакский храм. Первую съемку, как и планировали, лучше провести там.

— Как пожелаете, месье Шери…

Ахет уже не раз пожалел, что согласился помочь новоиспеченной студии. С таким руководителем, пусть даже и талантливым фотографом, бизнес не протянет и нескольких месяцев. Постоянство, прагматичность и способность к четкому планированию — вот что ценил Шери в бизнесменах. А тут… Взбалмошный юнец с непомерными амбициями и полным отсутствием дисциплины.

В луксорской гостинице египтянин выбрал номер на верхнем этаже. Разобрав последний чемодан, он подошел к зеркалу. Ахет Шери был уже немолод. Многочисленные седые пряди закрались в длинные волнистые черные волосы. Вокруг глаз появились морщины. Фотомодель улыбнулся отражению, заправил за ухо выбившийся из-под заколки локон. Столько раз за последний год ему предлагали заглянуть к пластическому хирургу, но он отказывался, мотивируя, что не к лицу пятидесятилетнему мужчине выглядеть подобно мальчишке. В возрасте был его неповторимый шарм, а вместе с этим и выгодные контракты. Размышления Шери о внешнем виде прервал стук в дверь. В комнату без объяснений ворвался Рафаэль.

— Шарм-эль-Шейх? — выпалил он. — Там есть очень красивые виды… Это фантастика!

— Туда должен ехать не я, а толпа миловидных девушек, — отрезал Ахет и приказным тоном добавил: — Завтра в пять утра машина до Карнака у подъезда. Протянете время — я никуда не поеду.

— Какая разница, снимать утром или днем, — возмутился Рафаэль.

— Жан-Поля Вернье на Вас нет! — вспылил египтянин. — Был бы он жив, я бы работал только с ним и никогда не связался с Вами! — и про себя проворчал: — Или этот юнец становится серьезным фотографом, или пусть детские праздники снимает!

— Простите…

— В пять утра у подъезда, и ни минутой позже!

Ахет с радостью захлопнул дверь за ретировавшимся Сантеро, потом сделал несколько звонков по поводу фотосъемки на территории культурного объекта, оплатил через посыльного разрешение. Конечно, подобное и в голову не пришло бы новичку… Только день потеряли бы на поездки.

Поднявшись с рассветом, египтянин упаковал в чемодан костюмы и украшения, спустился вниз. Таксист уже ожидал пассажиров. Перебросившись с водителем несколькими дежурными фразами, Ахет сел рядом.

— Ждем? — поинтересовался местный.

— Нет. Пятнадцатиминутный лимит времени вышел. Едем.

Автомобиль отъехал на приличное расстояние, но Шери все смотрел в зеркало заднего вида на парадный вход. Вот на крыльце появился Рафаэль, недовольно замотал головой, замахал руками. Египтянин улыбнулся, но машину останавливать не стал. Пунктуальность — она и в Египте пунктуальность.