Бал Хризантем

Глава вторая

Яркий и теплый октябрь не отпускал бабье лето. Вместо набрякшего серого неба, над головами прохожих светило вполне румяное солнышко, разогревавшее атмосферу так, что некоторые особы женского пола все еще щеголяли в туфлях. Приятно было идти по сухим тротуарам, ни о чем не думая, любоваться одетыми в «багрец и золото» деревьями, тихо напевая какую-нибудь ерунду вроде « купила мама Леше, отличные галоши, галоши настоящие красивые, блестящие…», и радоваться своим новым сапожкам из лакированной кожи, купленным по случаю почти задаром.

На остановке Дору догнал автобус. Сапожки, хоть и были удобными, но мизинцы, сдавленные обновой, стали робко сопротивляться, напоминая о себе легким жжением. Дора заскочила в автобус и, усевшись, стала смотреть в окно. Солнце еще припекало. Закрыв глаза, она представила себя сидящей в шезлонге на берегу моря в широкополой соломенной шляпе и с бокалом джуса в загорелой руке. Ей так хотелось на море… Но теперь она ехала на смену в «Золотую иглу», куда недавно устроил ее счастливый «несчастный случай».

В такое тепленькое местечко, где еще и изрядно платили, попасть с улицы было так же нереально, как поцеловаться наяву с Джонни Деппом. И все же это случилось! Правда, расплатиться за такое везение Доре пришлось трещиной в лучезапястном суставе и парой ссадин на коленках. Зато теперь у нее отличная работа: сутки через трое с кофейком, книжечкой и коечкой, куда можно прилечь вздремнуть с двух ночи и до пяти утра. И все это блаженство она обрела, чуть не попав под колеса белого джипа управляющей этой самой «Золотой иглой».

Случилось это — как в плохом сериале.

В тот день вроде и Аннушка не разливала масло, и до льда под снегом еще жить да жить, но, как только Дора шагнула на проезжую часть дороги, нога в разношенной шлепке вдруг подвернулась, и, словно подстреленная утка, Дора плюхнулась на асфальт, беспомощно выставив вперед руки. Пока она подбирала с дороги туфлю, вспыхнул зеленый, и выскочившая из-за угла машина чуть не переехала ее окончательно. Тормоза взвизгнули, но в последний момент остановили колеса в полуметре от Дориного зада.

Из авто выскочила особа женского пола с перекошенным от ярости ртом и принялась осыпать Дору такими яркими эпитетами, что прохожие остолбенели, а сама Дора, кроме психологического шока, получила еще и лингвистический. Возможно, автоледи так бы и бросила на дороге незадачливую пешеходицу, а может и попинала ее лабутенами в воспитательных целях, но на счастье где-то совсем рядом завыла сирена. Разбираться, кто там воет, полиция или пожарная, особа не стала — подбежала к растерянной Доре, уже нацепившей на ногу предательскую шлепку, и дернула за руку в сторону автомобиля. Дора взвыла от боли не хуже сирены.

— Что орешь! Садись в машину! — скомандовала грубиянка и затолкала жертву ДТП в свой белоснежный джип.

Так они и познакомились, Снежана Сергеевна и Дора. Кое-как разговорились. Оказалось, что живут в одном доме и даже в одном подъезде. Только Дора уже десять лет в оставленной мужем квартире, а Снежана Сергеевна два месяца снимает трешку на пятом этаже.

Дора плохо разбиралась в жизни, в людях и в модных брендах, но определить, что они с новой знакомой — элементы разных страт, смогла на раз. Дорины — жуют скидочную колбасу и ездят в трамвае, а холеные особи вроде ее соседки предпочитают рестораны, где подают на ужин еду нездоровую, но красивую.

Вот только определить возраст Снежаны Сергеевны как ни старалась — не смогла. С виду — девушка: лицо без единой морщинки, словно свежезалитый каток. Фигура без намека на жиринку, словно ее отлили из стали. Грудь, попа, ноги — не придерешься. Не женщина — золотой Оскар. Приз. Только за что и чей — Дора пока не знала.

Снежана Сергеевна виртуозно припарковала машину между мусорным баком и спящим на картонке бомжом, открыла багажник и непринужденно нагрузила Дору пакетами с едой, будто та — прислуга со стажем. Дора покорно приняла груз и поплелась следом. Не бросить же. Хоть и тяжело, но неудобно отказать соседке, — так воспитана.

У самой двери ее новая знакомая остановилась и резким движением сорвала «язычок» объявления. Из-за ее плеча Дора успела прочесть: «Дорого, да мило. Профессиональное мытье окон».

А почему бы не предложить себя. Она и недорого могла вымыть, и вполне мило, но намекнуть об этом своей новой знакомой было как-то неудобно. Уже в квартире, глядя на обрывок объявления, брошенный на столик в прихожей, она наконец промямлила про то, что стекла хорошо натирать газетками. Сверкают изумительно.

Снежана Сергеевна сразу все поняла, видно, профессиональным чутьем уловив флюиды неустроенности, исходившие от соседки, и уже на следующий день та намыла в ее квартире и окна, и двери и полы. Вот только незадача: по непроницаемому лицу хозяйки угадать, довольна она или нет работой, не смог бы и профессор физиогномики. Потому чувство неопределенности слегка доставало Дору, ну да ладно. Заплатили-то щедро. Но на следующий день все прояснилось самым приятным образом. Встретив соседку в лифте, Снежана Сергеевна сходу предложила ей убирать квартиру, а позже и в «Золотую иглу» устроила.

И вот теперь она здесь. В сверкающем мрамором и хрусталем холле с подлинниками каких-то неизвестных мастеров абстракционизма на стенах и в лиловой униформе сидит за высокой стойкой рецепции, вскакивая каждый раз при приближении жильца-счастливца. Но таких совсем мало. Если не сказать, что их и вовсе нет. Ходят туда-сюда пока только риелторы да бригады работяг: от улыбчивых смуглых азиатов до шумных, зверски матерящихся молдаван.

— Сколько нужно повторять! Мусор только через технический блок! — отчитывала Снежана Сергеевна группку тщедушных гастарбайтеров в заляпанных краской и пропыленных комбинезонах. Те испуганно озирались, ища то ли поддержки, то ли защиты. На помощь им пришла Дора. Подбежала и жестами показала куда нести. Рабочие что-то пролепетали на непонятном наречии и развернувшись поволокли мешки по заданному курсу.