Балет - это красиво

1

Масло со сковородки больно стреляет в глаз. Я громко ругаюсь, и сразу грожу Дашке кулаком. Прям вижу, как открывается ее рот. Еще секунду, и она бы заголосила: «Ма-а-а-ам, а ты знаешь, что Сё-ё-ёма…» Знает мама, знает. Уже влетало от нее не раз за это, но что она сделает? Поздно уже читать нотации. Состоялся, вырос, ага. Меня уже не так просто исправить.

Дашка быстро запихивает в себя яичницу, сует в рот конфету и показывает мне испачканный шоколадом язык. Шлепаю ее ладонью по затылку. Легонько так, для порядка. Совсем обалдела уже, брата ни во что не ставит.

Мама наконец-то выходит из душа. Выглядит она что-то откровенно паршиво.

Я делаю вид, что собираю сумку, а сам на мамку опасливо поглядываю. Че-то она, блин, не собирается на работу. А я вообще не очень-то собираюсь на первую пару.

— Пойду в поликлинику, — мама кашляет и вытирает слезы с глаз. — Больничный, наверное, возьму.

— Мамочка, — Дашка тут же выскакивает из коридора. В одном ботинке и с шарфом в руке. — Но вечером же все в силе, правда?

Смотрит на мать своими голубыми глазенками. Вот так смотреть только Дашка может, честное слово. У других детей так не получается. А эта мымра только подойдет, только глянет, и все. Ты раскис, разбух, как хлебушек. Сидишь, слюни пускаешь, а потом делаешь все, о чем она попросит.

— Мышка, конечно, все в силе.

Мама Дашке то улыбается, а у самой голос сипит. Может, к вечеру совсем разболеется. Ой-ей, ору-то будет, если балет сегодняшний сорвется. Мелкая этого не переживет.

— Сём, а ты чего? — Дашка переводит хитрый взгляд на меня. — Мы же вместе всегда выходим, а ты еще в шортах домашних. Или опять первую пару прогулять собрался, а?

— И правда, Сём, поторопись, — Мама смотрит на меня строго, с осуждением каким-то. Мне кажется, так смотрят на всех старших детей. Типа «Нет-нет, дружочек. Свою долю ласки ты уже отхватил. Не помнишь, что ли, когда ты был в третьем классе, мы все тебя любили и тобой восхищались. А сейчас ты взрослый уже, любовь и нежность тебе только во вред. А то будешь мягонькой вафелькой супротив жестокого и злого мира»

— Алё, Сём! — мамка машет рукой перед моим лицом. — Чего задумался-то, а? На первую пару идём?

Я невольно кривлюсь. Блин, знаю же, что не умею врать! Каким-то писклявым голосом отвечаю:

— Мам, да ты че! Конечно, щас вы пойдете, ну и я за вами… Ты собирайся, собирайся, а то в поликлинике, наверное, уже такая очередь из бабок набежала…

— Мама не «ты че», — мне прилетает легкий подзатыльник. — Сама решу, когда выходить. Вот Мышку провожу и с тобой как раз выйду. Одевайся!

Ой, вот зараза Дашка! Ну не могла промолчать, не могла! Я сую ноут в сумку, надеясь на то, что последние ряды еще останутся не заняты, и на лекции Розетки я успею подготовиться к семинару Петровича.

Мать всю дорогу болтает о том, как сложно щас устроиться в жизни, как она, одинокая слабая женщина, вынуждена на себе тащить двух детей. Ага, одинокая слабая… Во-первых, у мамы бицуха такая, что я даже немного завидую. Не ого-ого, но больше, чем у меня, явно. И про одинокую – это ее любимая тема, когда у нее с дядь Толей с работы не ладится. Ниче, щас помирятся, и она снова радостная будет, спокойная.

Я молча киваю. Говорить что-то бесполезно. Пытаешься какой-то совет дать, она сразу ершиться, мол, не учи мать, как жить. Пожалеть хочешь, так и это не подходит. Сразу носом к верху дергает и так по-киношному говорит: «Я сильная, я все вынесу, не надо меня жалеть». А если вдруг скажешь, что все ерунда, переживем, то тут все. Пиши пропало. Мать может в слезы удариться и сказать, что совсем ее не понимаю и вообще как она могла вырастить такого черствого человека.

В общем, молчать – безопаснее всего. Возле универа я сворачиваю, а мама идет дальше -  в поликлинику. Че-то остановился на пару минут посмотреть на нее со спины… Красивая она у меня, жуть просто. И возраст вроде, и жизнь потрепала. А она реально красивая, я не вру. Дурак ты, дядя Толя, ой дурак…

Розетка всю лекцию достает своим любимым игрищем: вопросами в аудиторию. Ну, блин, суббота, первая пара. Нафига задавать вопросы сонным овощам, а потом еще злиться на то, что мы такие тупые? Причем читает же все с тетрадки со своей трехсотлетней и так тихо, что даже ботан наш, Павлик, не слышит ее почти. А он же это, как пес. Сидит, и каждое слово ее ловит, как косточку.

Вот Зизин – зачетный мужик. Читает всегда громко, ясно, без всяких листочков. А если идиот какой-нибудь уснет на его лекции, он его просто в конце просит подойти и показать конспект. А Розетка поднимает глаза от тетрадки, выискивает жертв, и начинает полоскать их минут по двадцать. Мол, никакой тяги к знаниям, бесполезные существа, ужасное поколение… А потом в конце говорит: «Ой, материала было очень много, а времени на лекцию очень мало. Поэтому я, вся такая великолепная, не уложилась. А остальное вы сами, блин, сами.  Попробуй еще найти то, че она хочет от тебя услышать…

Это я не злюсь, это сессия просто скоро. Она на всех так влияет. Сразу начинаешь уважать нормальных преподов и беситься с таких вот, бесполезных.