Баллада о Великой битве, и возвращении домой

Армия уходит в поход

Великая радость переполняла всех, когда затрубили приветственные рога на Башне Эктелиона. Качались на ветру знамена, вышитые искусными тканями с жемчугами, бросая в глаза ослепительные блески. Весь Минас-Тирит сжался в едином порыве, ожидая диковинных гостей. Сбегались мальчишки к главным воротам, толкая ворчливых старух и наступая взрослым на ноги. Самые отчаянные умудрились даже забраться на стены, и солдаты, по доброте душевной, не порицали их за это. Они тоже радовались и ждали. Вдруг вдалеке показался конный отряд. Вновь затрубили рога, и задрожал воздух. Взорвалась тишина от радостных криков: встречали конную гвардию Дол-Амрота. Витязи из витязей восседали на конях, и разливались на доспехах их пшеничные волосы.

— Слава! Слава великим воинам Белого Лебедя! — кричали люди. Вдруг впереди воинов показались музыканты: они тоже ехали на конях, белоснежных как склоны далеких гор. И заиграли музыку, столь прекрасную, что замолкли все. Дрогнуло сердце каждого, пьянеющими слезами радости наполняли глаза людей, они плакали и радовались всей полнотой своей души. Ибо многие видели среди гордых солдат своих родных и близких, своих отцов и мужей.

Но вскоре арфы умолкли, и даже тогда не решались жители Минас-Тирита молвить слово. Они услышали поодаль стройной колонны звуки барабанов: «Там-там-тарам!» — стучали звонкие барабаны. И закричали мальчишки со стен, задыхаясь от восторга и сильного ветра:

— Гномы! Гномы Эребора идут!

Позади, один к одному шагали гномы, они пришли, чтобы отдать должное своей клятве в вечной дружбе и помощи людям запада. Сияли на солнце их золотые доспехи, разливаясь цветами радуги. Грозное воинство подходило все ближе и ближе, с каждым их шагом и ударом в большой барабан вздрагивали люди: «Там-там-тарам!». Молчанием встретили гномов жители Минас-Тирита, но когда входили их стройные ряды через главные ворота, солдаты резко остановились. Впереди встало непреодолимое препятствие: маленькая девочка со слезами на глазах. Старухи зароптали, но никто не смел двинуться, никто не заметил, как вышла она, никто не мог спросить, зачем она это сделала. В руках этой девочки был букет из обычных полевых цветов, которые тысячами растут на полях Пеленнора. И когда она подходила к сотнику гномов, дрогнули ее ручки, и распался букет в ногах сурового гнома, и упали бриллианты слез на пурпурные цветы. Вот тогда-то наклонился к ней сотник, а в глазах его, до этого мутных и даже зловещих, увидела она бесконечное тепло и тоску, и отозвались этим же теплом два сапфира ее, заключенные в белоснежную кайму. Своими большими руками в тяжелых перчатках он собрал ее букет и отдал его девочке, попутно встав на одно колено. Задрожали зрители, весь город качнулся, а потом снова обрушились приветственные крики. Тысячами бросали на гномов цветки, и падали они со стен замковых словно дождь. Сквозь ликующую толпу пробился не высокий воин.

— Мелиэль! — он выскочил прямо перед сотником, чуть не врезавшись в него, — Разве разрешал я тебе далеко убегать?! — аккуратно взял девочку и скрылся в толпе.

А солдаты Эребора, встречаемые ликующим народом, продолжали шагать, пока последний из них не зашел в ворота. Тогда начал расходиться народ по своим делам, обсуждая и описывая свои впечатления. Многим запомнилась больше девочка, которая вышла на дорогу, и суровый гном с доброй душой.

— Но я хотела подарить им цветы, папа! — возмутилась девочка. Ее отец Гилронд был простым солдатом армии Гондора.

— Мелиэль, ты чуть не сорвала парад! Тебе уже целых шесть лет, а ведешь себя совсем как маленькая, — нахмурился отец. Но лицо его, не казалось девочке злым.

— Мама говорила, что дарить другим цветы очень хорошо! — когда Мелиэль заговорила о своей матери, что-то внутри Гилронда болезненно сжалось. Вот уже два года, как не стало его жены Эделиэль.

— Ну не параде же! — воин ничего не мог поделать с детской простотой своей дочери. А она только улыбнулась возмущениям отца, сняла с его головы шлем и надела на свою голову.

— Теперь я тоже солдат Гондора! — захохотала Мелиэль, и тут же стала серьезной. — Папа, а зачем пришли эти гномы?

— Чтобы помочь нам, — как бы неохотно ответил Гилронд, когда они шли через людные улицы города. Он сразу понял к чему клонит его дочь.

— А разве будет война? — Мелиэль сняла шлем со своей головы, и впилась глазами в отца.

— Нет, конечно, — улыбнулся Гилронд, но в душе его были сомнения. Отправив Мелиэль играть вместе с другими ребятами, сам отправился в казармы.

Там обсуждали последние новости с границ, прибытие гномов и последующие дела. Уже шли слухи о предстоящей войне, но многие надеялись, что вести с границы как всегда преувеличили, и она не разрушит хрупкий мир. Дюжий воин по имени Келебдор рассказывал слушателям все то, что ему удалось узнать от разведчиков, что вернулись из Южного Итилиэна. Немного пыльными были его черные как смоль волосы, но глаза горели огнем, жаждущем битвы. Вести он получил три дня назад и поэтому говорил с уверенностью, мол, что все стало еще хуже, но опасался поддаться общей встревоженности.

— Места стали совсем неспокойными, хоть и Лорд Тар-Телион II пытается наладить порядок, это выходит с большим трудом. Еще хуже дела обстоят на Юго-Востоке, там чуть ли не целые племена объявили войну Гондору и Арнору. Но это, я надеюсь, только слухи. Разведка передает, что один крупный отряд шастает недалеко от Итилиэна, но не заходит на земли ближнего Харада.

— Значит, будет война? — встревоженно спросил кто-то из воинов.

— Нет, что Вы! Король Эльдарион никогда этого не допустит! — ответил ему другой.