Банальный развод с хвостатым обстоятельством

1

— Ты всегда с матерью! — выговаривал муж. — Про меня совсем забыла. Жена за мужем смотреть должна! — отчитывал супруг по телефону, красочно описывая мои обязанности.

— Я не мешаю строить тебе карьеру. Не лезу к твоим Иеговистам! Танюшу тоже забрала, что еще нужно? — не понимала возмущений супруга и в это время пыталась почистить мочеточник матери.

Разговаривать с супругом-сектантом некогда, да и не хотелось.

После смерти младшего брата моя мама превратилась в овощ. Ее догнал инсульт, еще и психические проблемы начались. Изредка мама вспоминала, как разговаривать, и звала брата по имени, до хрипоты, заливаясь слезами. Выглядело это жутко: если бы я не работала в реанимации и на экстренной помощи в МЧС, то сама сошла бы с ума. Но, как говорят люди, врачи - жёсткие люди, и юмор у них черный.

После похорон брата я тут же переехала в сельский дом матери: после выписки попыталась поселить ее в городской квартире, но ее пугали чужие стены, а муж кричал, что он после работы не может отдохнуть и помолиться перед встречей с наставником. Ему еще за ребенком пришлось присматривать и делать с ней домашнюю работу. Я не знаю, куда мой муж вступил, но его смена характера была явной и близка к эгоизму.

Забрав дочку-первоклассницу и маму, я уехала в родное село, переживая за психологическое здоровье родных. Мамуля расслабилась, увидев родные стены, а дочке понравился огромный двор. А мне огромный деревянный сельский дом не нравился своей хлипкой конструкцией и огромной площадью. Уборку проводить было невозможно. Плюс, теперь на учебу и работу ездить по два часа в одну сторону. Маму оставлять страшно. Я уже подумывала о том, чтобы сиделку нанять, а не просить соседей присмотреть, но теперь муж выполз со своими обвинениями.

— Я уже давно супа не ел, — бегал он за мной на работе. — Праведная жена должна нужды мужа предвидеть и исполнять.

Наша семья состояла из реаниматолога и узиста, поэтому на работе мы выясняли сложившуюся ситуацию. Правда, я не понимала, почему я кому-то должна прислуживать.

— Тем, ты про дочь ничего узнать не хочешь? — ответила на его заявление. — Что ты от меня хочешь? Чтобы я совсем сдохла, варя тебе суп, делая уроки, повышая квалификацию и меняя памперсы маме?

Не выдержала и решила поговорить.

— Я хочу человеческого отношения. Я тебя уже месяц не вижу. О сексе вообще молчу. Поначалу я относился к тебе по-человечески: брат умер, мама с инсультом, похороны, больница... Я даже с Танькой сидел и думал, что ты оценишь. А ты... неблагодарная. — процедил муж. — Даже важных людей из моей квартиры выгнала! А они хотели как лучше! Нас с тобой на нужную дорожку наставить, и дочку к светлому лику Бога обратить.

Белые стены, кафельный пол, запах дезсредств и спирта. Работа.

— Наша квартира, — устало поправила. — Эти твои наставники что-то не о душах наших думают, а прицениваются к квартире. Выспрашивают про долги, ипотеку. Я больше переживаю о том, что эти проходимцы квартиру заберут. Тем, — тяжело вздохнула, смотря на тревожную кнопку, которая требовала немедленного моего присутствия у пациента. — Позже поговорим.

Хватаю стетоскоп, врачебный оранжевый кейс и бегу в палату. Медсестры уже хлопочут над пациентом с остановкой сердца. Грудная клетка открыта, мешок Амбу готов, дефибриллятор стоит у кровати. Достаю из кейса адреналин и колю под язык.

— Одиннадцать двадцать — остановка сердечной деятельности. Начинаем СЛР, — командным тоном произношу и приступаю к непрямому массажу сердца, пока дефибриллятор заряжается нужную мощность.

— Желудочная тахикардия, — сообщает реанимационная медсестра, сверяясь с данными на экране.

— Первый заряд! — Даю команду. — Всем отойти от кровати, к больному не прикасаться!

Беру в руки электроды ручного дефибриллятора...

Через полчаса выхожу из палаты вся мокрая, но довольная. Еще пара часов жизни для пациента.

— Девочки, все молодцы, — обращаюсь к своим пчелкам, отписываюсь на посту в документах, делаю пометки в карте пациента.

— Евгения Дмитриевна, вас главный зовет.

— Хорошо, иду, — благодарю санитарку и снимаю с влажных волос медицинскую шапочку. Руки дрожат до сих пор.

Расслабление мышц после долгой физической активности. Эта слабость и дрожь приятны.

Но в коридоре появляется Артем. Он, как мошкара кружит вокруг, опять что-то говоря про суп, несколько месяцев без секса, невнимание жены, "неопрятный вид любимой", шансе всей семьей очистить душу и примкнуть к избранным.

— А вид мой чем тебе не нравится? — пытаюсь просушить влажные волосы челки. Что он хочет, если я сейчас целый "час" делала усиленные физические упражнения? Чтобы я бабочкой порхала над пациентом и потеряла его?

— Ты перестала быть женщиной! — выпалил муж и грозно посмотрел на мое измученное лицо. — Ты перестала меня поддерживать! Это из-за твоих грехов теща слегла. Твоя мать сошла с ума не просто так! Это Бог тебя наказывает!

— Вот как, — вздохнула, вспомнив о том, что телефон остался в ординаторской, а о состоянии мамы я еще не спросила у сиделки. — Тем, я тебя услышала. Мне сейчас некогда, — отмахнулась от мужа и зашла в кабинет старшего.

— Евгений Юрьевич, вызывали?

Старый доктор оторвался от чтения документов и посмотрел на меня.

— Да-да, Женечка, проходи.

В кабинете пахло деревом, нагретым солнечным деньком. Большие окна ловили первые жаркие лучи, даря ощущение пришедшей весны. Сидя в удобном кресле, расслабляюсь, тело приобретает легкость, эмоционально наполняюсь новым глотком эмоций, замкнутость уходит .

Кабинет главного для меня всегда был островком для медитации. Здесь можно было замереть на некоторое время и вдохнуть настоящую живительную энергию, которая заставляет меня жить дальше.

— Женечка, — внимательный взгляд осмотрел меня и остановился на волосах. — Откачала?

— Да, но это не жизнь. Алкогольная энцефалопатия еще полбеды, а полинейропатия уже как приговор для тридцати шестилетнего организма. — Мои мысли иссякли. Говорить дальше о глупости девушки не было смысла. Она сама загнала себя в эту яму, а виноват у ее родственников, всегда будет врач.