Башня Гардиан

Глава 1. Ясмина

О том месте, откуда я родом, у меня сохранились смутные воспоминания. Чётко помню одно: небо было синим, с ослепительно-голубым отливом у горизонта, и в этой благостной синеве плыли золотые пушинки. Они всегда летели стайкой, как птицы, или, свившись спиралью, танцевали свой неведомый танец, и я, глядя на них, чувствовал умиротворение.

Дерево-Прародитель цвело круглый год, беспрерывно выпуская на волю семена. Оно оплетало мощными корнями планету, питая своих детей — Нектарные Деревья, и нас, внуков, рождённых от них и Звезды. Когда заканчивались силы, мы приходили под раскидистые кроны, ложились на спину, и сверкающие капельки нектара падали сверху, впитываясь в каждую клетку кожи. У нас было синее небо и наше Дерево. Мы и не мечтали о большем.

Всё закончилось мгновенно одним недобрым утром. Звезду, всегда сиявшую серебристо-белым светом, пересекла горизонтальная чёрная полоса. Небо угрожающе потемнело. А потом мир задрожал, всё перевернулось, и линия, перечеркнувшая Звезду, стала похожа на иглу, пронзившую ей сердце.

Земля покрылась трещинами, вспучилась безобразными буграми. Из глубин на поверхность хлынула зловонная жижа, над которой низко стелился густой смрадный дым. Невыносимый запах быстро распространился повсюду. Задыхаясь и надсадно кашляя, мы в панике разбегались кто куда.

От опаляющего жара, исходящего из бездонных провалов, вспыхнули деревья. Их стволы, ветки, листья съёживались и мгновенно сгорали. Помню, как невыносимо больно было наблюдать за смертью Нектарных Деревьев, но мы ничем не могли помочь даже себе…

Чёрная игла, пронзившая звезду, расширившись, стала огромной, скрыв дневной свет. И вот тогда в зловещей темноте из расщелин неспешно, вперевалку начали выползать ужасные твари. Они выглядели непропорционально, будто их сшили из частей тел различных существ. Рыбы с головами ящериц, обезьяны с крыльями бабочек, медведи с клешнями крабов, пауки на конских ногах — отвратительные, невозможные уроды, коих не счесть, явились нашим взорам. Мерзостные твари смотрели на нас своими пустыми глазами, но в их стеклянных зрачках, к ужасу своему, мы видели проблески глубоко чуждого нам разума, заставляющего каждую жилку трепетать, а сердце — холодеть.

Как и прочие, я застыл на месте, парализованный страхом. Одна из тварей, воспользовавшись этим, ловко ухватила меня клешнёй поперёк туловища и потянула в зловонную пропасть. В голове пронеслось: «Вот и конец!», но в последний миг, будто из ниоткуда, явилась спасительница с огненно-рыжими косами и глазами цвета янтаря. Сияющий меч, в мгновенье ока выросший из её руки, вонзился в тело твари по рукоять. Прочь отлетела уродливая клешня. Гадина завыла, рассыпаясь клочьями мерзко пахнущего тумана. А я, к стыду своему, от удушливого смрада потерял сознание.

***

Очнулся я под незнакомым небом — тяжёлым, свинцовым. Я лежал на спине в сыром помещении, сложенном из заросших мхом выщербленных камней. Сквозь круглый проём над головой виднелась тёмно-серая хмарь. Ни привычного блеска дневного света, ни сияющих звёзд, ни синего неба — ничего.

Я чувствовал, как невыносимо ломит каждая мышца в утратившем свечение теле. Впервые за бесконечное время существования меня переполняли боль и страдание вместо лучащейся радости. Это было непривычно и мучительно.

Я что-то невнятно промычал, с трудом разлепляя потрескавшиеся губы. Беспорядочные звуки никак не складывались в слова. Я даже не был уверен, что в этом отяжелевшем теле, лишённом света, смогу общаться. Нет свечения — нет информации, это очевидно. Общаться голосом, не используя лучи или аромат — как это убого!

Но стоило мне издать первый стон, и моя спасительница мигом оказалась рядом.

— Очнулся? — в поле моего зрения появилась рука с объёмным сосудом из затвердевшей глины. Позже я узнал, что это изделие именуют кувшином. — Пей. Так быстрее придёшь в норму.

Она склонилась, поднося кувшин к моим губам. Раньше я питался каплями нектара благоуханных цветов, теперь же в мой рот полилось нечто холодное, не имеющее аромата и вкуса. Я скривился и выплюнул всё на пол, закашлявшись.

Моя защитница положила ладонь мне на грудь, будто успокаивая, и я заметил, что на её запястье надето украшение — чёрный браслет, сплетённый из прочных нитей с крупной белой бусиной.

— Скажи, чем тебе не угодила вода? — вопрос застал меня врасплох.

— Это была вода? — наконец, я сумел произнести что-то членораздельное. Правда, сам не понял, как мне удалось совладать с охрипшим голосом. — Как роса на листьях?

— Да.

— Но я не пью воду. Мне необходим нектар.

— Привыкнешь, — девушка печально улыбнулась. — Нектара больше нет. Думаю, ты не глуп и понимаешь: твой мир исчез. Кроме тебя никто не спасся. Тебе некуда возвращаться.

Я сам поразился тому, как спокойно воспринял страшную новость. Видимо, после пережитого кошмара чувство реальности покинуло меня.

— Где мы?

— В Башне Гардиан. Я и мои друзья — последние уцелевшие защитники миров. Меня зовут Ясмина. А тебя?

Я напрягся. В голове гудело. Да, у меня было имя, как и у каждого представителя моего народа. Я силился передать его, но не мог. Внезапно пришло осознание, что на наречии Ясмины выразить моё имя не представляется возможным. Я издам звук, но не сумею показать длину световой волны. А внутреннюю суть «аромата» в этом мире вообще понимали неверно. Как быть? Часть имени — это всё же не имя.