Бегущая во тьму

I

В один день ты проснёшься, а мир уже не будет прежним. Он поглотит тебя, ты станешь его рабом и назад уже дороги не будет. 

Обжигающая боль быстро распространилась от скул по всему телу, оставив во рту привкус железа. Я сплюнула одному из державших меня ублюдков прямо на ботинок. От чего он чертыхнулся и ещё сильнее схватил меня за руку.

— Лиззи, милая, мы же никуда не спешим, — главарь ублюдков снова заговорил своим притворно милым голоском, от которого меня тошнит. Эта мразь уже трижды влепила мне пощёчину и пару раз я получила от него в живот. — Ты мне все равно расскажешь, где вы взяли эту винтовку! — Он схватил меня своей огромной шершавой ладонью за лицо, задев ещё ноющие от ударов скулы. Я тут же невольно поморщилась от боли.

— Ты ни черта от меня не узнаешь, ублюдок сраный, — сквозь зубы процедила я, глядя в глаза своему врагу.

Мужчина раздраженно отпустил моё лицо и развернулся на 180 градусов, продолжая что-то бубнить себе под нос.

Я понятия не имею, сколько нахожусь в этом подвале. Кажется, что с момента, как они схватили меня, прошло не меньше суток. У меня абсолютно нет сил и, если бы не эти два парня, которые держат меня за руки, я давно валялась бы на сыром бетонном полу.

Я знаю, что у них мой брат, и именно ради него буду молчать. Они не услышат от меня ничего, что может их заинтересовать.

— Ты просто вынуждаешь меня прибегать к более жестоким мерам. — Главарь развернулся и посмотрел мне в глаза. Сейчас, когда он стоит прямо напротив единственной лампы в этом помещении, есть возможность рассмотреть его лучше. Он высокий и крепкий, и ему явно не меньше 40 лет. Волосы тёмные и короткие, а прямо от линии роста волос до правой брови красуется широченный шрам. Мимика у него достаточно скудная и на лице редко можно прочесть какую-то эмоцию. Его узкие глаза и губы как две параллели разделяют лицо.

Ублюдок ещё раз взглянул мне в глаза и полез правой рукой к себе за пояс, пытаясь там что-то нащупать. Через пару секунд в его руках блестел небольшой охотничий нож.

Подойдя ко мне, главарь схватил мою правую руку и развернул её ладонью вверх, взглядом приказав парню, державшему меня, усилить хватку.

— Итак, Элизабет, я начну отсюда. — Кончиком ножа он слегка ткнул по центру моей ладони. — И направлюсь вверх до тех пор, пока все твоё тело не покрою надрезами. Ты истечёшь кровью и, вряд ли, доживешь до утра. — С этими словами он сильнее надавил на нож, и тот плавно вошёл в мягкую ткань моей ладони. От боли я закусила нижнюю губу, сдерживая крик, а ублюдок начал вести ножом в сторону, раздирая кожу.

— У тебя же есть выбор, Элизабет, — мягко произнёс главарь, достав нож из моей ладони и стряхивая с него кровь. — Тебе лишь надо сказать, откуда у вас эта винтовка? В твоих силах остановить все это. Не мучай себя!

Я раскрыла глаза и полным презрения взглядом посмотрела на врага.

— Ты можешь меня искромсать до смерти, можешь растерзать меня заживо, избить до полусмерти, но запомни одно, я никогда не прогнусь перед таким чертовым ублюдком, как ты! — Я буквально прыскала слюной от злости. Все моё тело напряглось и превратилось в один комок нервов. Непреодолимое чувство ненависти окутало мой разум.

После моих слов лицо главаря также исказила ярость. Его скулы зашевелились, а на шее от напряжения выступили вены. Резким движением он перебросил нож в левую руку, а правую занёс вверх.

— Ах, ты ж чертова сука!

Перед глазами все поплыло...веки потяжелели и свежий привкус железа заполнил ростовую полость...

— Лиззи...Лиззи..., — сквозь сон я слышу голос мамы. — Милая, проснись! Нам нужно идти! — Он становится все чётче. С трудом открыв глаза, я вижу маму. Она сонная и растрепанная – вид у неё пугающий. Её губы дрожат, а глаза бегают словно у загнанного зверя.

Она напугана, но почему?

— Мам, ты чего? — Сквозь темноту я пытаюсь рассмотреть её лицо. — Ещё ж совсем ночь, что случилось? — Непроизвольно мой голос начал дрожать.

— Лиззи, ты только не бойся, хорошо? Все будет в порядке, — мама говорила не своим голосом. Я не узнаю её. Она нежно гладит меня по руке, пытаясь успокоить, но движения быстрые и нервные, отчего беспокойство лишь возрастает.

Мама встала и протянула мне руку. Я вложила свою руку в её и неуверенным шагом следовала за ней.

— Эй, в доме ещё есть кто? — с улицы донёсся неизвестный мужской голос.

— Да, мы уже выходим, секунду! — Мама крикнула ему в ответ, сильнее сжав мою руку.

Что происходит? Кто этот мужчина? Почему моя мама отвечает ему? —вопросы в хаотичном порядке вертелись в моей голове.

Яркий свет прожекторов ослепил меня, как только мы вышли на улицу. Понадобилась пара секунд, чтобы глаза привыкли к свету.

Сейчас ночь, но из-за огромного количества прожекторов, на улице светло будто ярким солнечным днём.

Продолжая щуриться, я быстро огляделась вокруг. Вдоль нашей улицы появился высоченный забор с колючей проволокой. Справа от меня, в нескольких десятках метров в один ряд стояли мужчины, рассмотреть пока никого не получалось – глаза все никак не привыкнут к свету.

Мама дернула меня за руку и еле слышно произнесла: 
— Иди за мной и опусти голову.

Да что здесь вообще происходит?

Я сделала, как было велено и покорно шла следом за ней. Стараясь, покрепче держать её руку.

Мы шли в противоположную сторону от тех мужчин, которых я так и не рассмотрела.