Белая ворона

Ночь I

Человечность так странно смотрится 
рядом с вечно изящной жестокостью.





Лондонские улицы были тихими и безлюдными. На них царил покой, и Мишель именно это и пугало.

Совсем юная леди, прислужница Скотланд Ярда, пристроилась за трубой на одной из крыш. Ее должность обычно не требовала подобного, но по сравнению с тем, что пришлось ей пережить за свои двадцать четыре года, это было приятной необходимостью. Маркиза Мишель Эринберг была молода, но весьма умна и опытна. Одета она была в рабочую одежду: черное платье, юбка которого с легкостью отстегивалась при необходимости, удобные штаны того же цвета и меховая накидка, обута в высокие черные сапоги на плоской подошве. На поясе висели рапира с позолоченной рукоятью и маленькая сумочка с некоторыми вещами для дамского туалета, которые могли ей пригодиться.

Все началось в день смерти ее жениха, графа Луи Джонсона. Тогда Мишель было тринадцать, Луи же был намного старше — лет эдак двадцать пять. Парень был ее первой любовью — ради него маленькая герцогиня никак не хотела взрослеть, притворялась, что любит «все милое». От одного воспоминания об этом губы Мишель кривились. Она даже не носила каблуков, зная, как сильно ее любимый был не равнодушен к миниатюрным вещам.

Скончался он скоропостижно — никто ничего не объяснил. Гроб был закрыт — опять же, по неизвестной причине. Мишель скорбела, но все же удивление брало над ней вверх — на похороны столь молодого человека пришло столько людей! Там, конечно же, были она с семьей, шестеро его слуг верно служившие ему. Большинство из них были девушками, что неоднократно раздражало юную особу, но сказать свое слово она не могла. Там был странный мужчина с длинными рыжими волосами, и о трауре его говорила только похоронная черная брошь — причем явно женская. Он пришел в сопровождении недовольного чем-то мужчины в очках и черном костюме. Еще была девочка примерно одного возраста с Мишель — о ее трауре мало что говорилось, вид был спокоен и холоден, и несколько юношей возрастом от тринадцати до семнадцати, обменявшимися с ее старшим братом вежливыми приветствиями. Девушка не переставала удивляться, но печаль все же была сильнее.

Следующий месяц маркиза проболела. Она почти не вставала с постели, и ее служанка, Молли, сама чуть не слегла из-за волнения за госпожу. Однако в один прекрасный день девочка словно переродилась — она встала с постели, но уже не была той Шелли, милой куколкой, которая так любила Луи. В ней проснулась Мишель Эринберг, дочь Анастейши и Пьера Эринбергов. Несколько следующих недель прошли в пошиве платьев и изготовлении новой обуви, и вот, наконец, она вышла в свет. Многие сверстницы, копирующие манеры взрослых дам, не ставили Мишель всерьез до того момента, и ее неожиданное появление на именинах одной из них шокировало всех. Шелли была очаровательна — кожа после болезни все еще была бледной, не завитые огненно рыжие волосы струились по плечам, и смотрели особенно прелестно на черном бархате простого платья, украшенного только медальоном с портретом погибшего жениха и прядью его волос. Ее весьма высокий для девочки тринадцати лет рост был подчеркнут красивыми туфлями на каблуках, и, казалось, что перед гостями предстала взрослая девушка.

С тех прошло десять лет — день в день. Мишель ни чего не знала о погибшем женихе, его будто и не существует. Чего не спроси, ни кто не слышал о семье графа, откуда они пришли, кому раньше принадлежало то поместье. В надежде найти хоть какие-то зацепки, девушка пошла работать в Скотланд Ярд. Но тайны, это не то, что ей стоит разгадывать. Их стоит избегать.

Мишель услышала тихий шорох; кто-то осторожно скользнул на влажную от росы черепицу прямо за ее спиной. Рука девушки легла на рукоять рапиры. Она осторожно обернулась. Эдгард.

Старший брат герцогини был на нее очень похож — за исключением того, что черты лица юноши были чуть более острыми, да и фигура у него была красива — Шелли обладала не слишком округлыми и привлекательными формами. Эдгард, как и сестра, был высок, с огненными волосами и зеленоглаз, к тому же, не уступал ей в искусстве владения холодным оружием. Он пользовался популярностью среди женщин, тратя деньги направо и налево, к тому же, девушки, за которыми молодой маркиз ухаживал, быстро толстели от даримых им сладостей — и юноша тут же к ним охладевал.

Сейчас Нэд был серьезен - он, не последний человек при короле, пришел помочь своей сестре.

— Ты давно тут сидишь? — спросил он, сестра кивнула.

— С самых сумерек.

— И ты думаешь, этот тип появится? — Девушка снова кивнула.

На крышу она забралась не случайно — человек, которого она преследовала, мог преодолевать семиметровые стены. Первое его появление было в далеком 1800 году или того ранее, в восьмидесятых он исчез, а сейчас за наличием однотипных преступлений стали подозревать, что тот маньяк снова появился в Лондоне. Многие жертвы были убиты — однако никаких следов насильственной смерти на их телах или внутри них найдено не было, лишь небольшие шрамы, напоминавшие укусы животных. Те, кому удавалось выжить, либо лишались памяти, либо сходили с ума.

С такой позиции Шелли с легкостью увидела бы его прыжки — а преступник, судя по ее же вычислениям, должен был появиться именно в этом районе. Он вел охоту на молодых темноволосых людей возрастом от семнадцати до двадцати пяти лет — как на юношей, так и на девушек, — и двигался по определенной траектории, словно прочесывал улицы в поисках кого-то.
Брат и сестра сидели на крыше и смотрели на гаснущие в рассветных лучах звезды, но вдруг услышали женский крик. Это могло быть что угодно — от ночного кошмара до изнасилования, но маркизам нельзя было покидать своего поста. Однако интуиция шепнула Мишель: началось.

Это не было ошибкой: буквально через минуту белая фигура с громким смехом выпрыгнула из-за высоких стен, и, преодолев весьма внушительное расстояние, вновь исчезла. Не удержав эмоций в себе, Мишель выругалась и бросилась следом.

— Шелли, смотри! — крикнул ей вдогонку Эдгард. Девушка вздернула голову и увидела, как в воздухе появилась еще одна фигура — на этот раз черная.

— Найди жертву, а я их догоню! — С этими словами она перепрыгнула на соседнюю крышу, оставив брата позади.

Больше всего на свете она боялась не догнать преступника, а то, что их оказалось двое, только усугубляло ситуацию. И тут случилось вовсе непредвиденное — из той же подворотни выпрыгнула третья фигура — женская, что и удивило девушку, — и исчезла так же внезапно, как и две предыдущих. Мишель уже отчаялась — и тут черепица под ее ногами заскользила, и девушка с криком упала вниз.

К счастью, приземлилась она на груду тряпья, как раз в переулок — точку старта неизвестных, и как раз в тот момент, когда Эдгард помогал сесть лежащей на тротуаре девушке. Шелли с громким стоном скатилась вниз, привлекая этим внимание обоих.

Нэд тут же вскочил и подбежал к сестре.

— Ты как?

— Не видишь? — огрызнулась та. — Я валяюсь в куче мусора, а преступник уходит все дальше и дальше!

Молодой маркиз странно посмотрел на нее и вернулся к пострадавшей. Некоторое время Мишель приходила в себя, пытаясь усмирить злость. Она косо смотрела на брата и девушку, которая, кажется, была в добром здравии и весьма хороша собой. Полицейская зло усмехнулась про себя: «Нашел себе новую пассию», и подошла к сидящей на мостовой паре. Эдгард нехорошо посмотрел на нее и встал.

— Она отделалась амнезией, — холодно сказал он. — Единственное, что помнит — мужчину с красными глазами.

— Как и все другие, — отозвалась Шелли.

Судьба девчонки мало ее интересовала, и потому она просто отдала брату приказ отвести ее в участок полиции.
Убедившись, что никого поблизости нет, Шелли выудила из-за корсажа золотой медальон, и, открыв его, посмотрела на маленький портрет мертвого жениха. Глупо было до сих пор относиться к нему с нежностью — его нет на этой земле, к тому же, он остался вечно молодым. Но Шелли почему-то порой казалось, что Луи Джонсон рядом.

Маркиза ушла домой, утром ей еще сдавать отчет в Скотланд Ярд. Девушка так и не заметила, что за ней следят. На одной из крыш дома, ближе к мостовой, сидела девушка. Лунный свет искристо освещал ее серебристые локоны, волнами лежащие на черной накидке, под которой красовалось бордовое платье.

Позади возник мужчина и сразу же склонился в почтительно поклоне.

— Прошу прощения, госпожа, — взволновано пролепетал тот. — Мне не удалось его задержать. Я готов понести любое наказание.

Девушка раздраженно цыкнула и покосилась на слугу. От последней фразы стало как-то противно, из-за чего по телу пробежал еле заметный холодок.

— На этом все, Филипп, — девушка поднялась и расправила платье. — Мы возвращаемся в поместье.

— Та девушка, — почти слышно шепнул мужчина, заставив хозяйку в очередной раз вздрогнуть. — Она вас чем-то заинтересовала?

— Ее волосы, — молвил нежный голос. — Я хочу ее.



Отредактировано: 15.03.2016