Белые совы

1.

Всё однажды будет… как!?

Всё было чудесно. Или казалось чудесным до тех пор, пока она не услышала «взрослые разговоры» из кухни. Ничем интересным эти разговоры не отличались от обычных, разве что «утренние взрослые разговоры» носили более деловой характер, нежели «вечерние». Однако, было уже почти одиннадцать вечера. В такое время все дети уже спали, раскидавшись по углам детской-гостиной. И она спала на большой диванной подушке, спрятавшись под диван напротив включённого телевизора – «ВВС: планета Земля». Очень интересно. Разговор зашёл о школе. Наверное, мама будет сейчас рассказывать про классную руководительницу. А папа скажет, что программа сложная, не для детей вовсе. Но что поделаешь с этой программой? Не дети же её пишут и составляют… приходиться только смиряться и учиться. Учились дети, кстати, не плохо.

-- Ой! А время-то… детям спать пора! – это тётя Ирма. Она часто говорит, куда и кому пора. – Ксения, где мальчишки?

Ксюша что-то ответила, как всегда еле слышно и вышла из светлой жёлтой кухни в тёмный ночной коридор, в котором почти сразу исчезла. Настя же, всё прекрасно услышав через завесу дремоты продолжила оставаться в неподвижном состоянии напротив телевизора. А Иля с Кириком уснули в палатке, слева от дивана.

Она чувствовала, кто и куда перемещается по тёмной комнате, освещаемой только водопадом и тропическими лесами с экрана телевизора. Мальчишек искали чуть дольше, но спящую Настю оставили на сладкое.

-- Миша, аккуратнее, она же спит. – Сказала бабушка. Миша – это её единственный сын, а Настя – единственная родная внучка.

Тело девочки, не довольное тем, что его пытаются перемещать в пространстве (без предупреждения и вообще соскребли с тёпленькой подушки и пола…), захрипело что-то в знак протеста и прижалось к отцовским рукам, державшим его.

Утром Настя спросит у мамы, как она попала в свою комнату,  притвориться, что спала и ничего не помнит, а потом всё-всё расскажет Лидии, так как никто, кроме бабушки не имел право знать обо всех тайнах и мыслях девочки. Как не странно это было полное взаимное доверие и взаимопонимание. 

Комнатный воздух, обвивший Настино тело, оказался холоднее, чем сонная аура, которую она создала в сплочённой работе с диванной подушкой, это создало дискомфорт. Но адаптация прошла быстро и тепло от папиного тела стало отличной заменой утраченному. Осталось тяжёлое ощущение гравитации по всему телу.  Голова протестовала. Расслабленное мышцы не хотели держать тело в естественном состоянии. Но ничего с этим поделать нельзя, а то папа догадается, что Настя не спит. Это испортит всё веселье!

Мужчина пронёс девочку через коридор между детской гостиной и кухней (там в сомкнутые веки брызнул жёлтый свет, а в уши холодные звуки кухонной уборки) потом они погрузились во тьму не освещённой части дома, прошли по лестнице на второй этаж.

Дом был трёх этажным. На первом располагались кухня, детская гостиная, просто гостиная и спальни родителей (мамы, папы и Кирюши, и отдельная тёти Ирмы). На втором этаже были две не большие комнаты для девочек (их спальни), комнате для Ильи и ванная комната с санузлом. Ещё там была бабушкина библиотека и кладовая. А на третьем этаже жила бабушка. Ещё там была не детская комната, в которую заходил только папа и бабушка, и иногда тётя Ирма.

Насте было десять. Без двух дней одиннадцать. Она была очень не высокого роста и выглядела всего на семь или восемь. Только умные глаза, тщательно разглядывавшие различные мира книг и чудесатости окружающей природы, во всеуслышание кричали о том, как много она видела и знает, никак не на семь или восемь лет, а на твёрдые тринадцать или даже больше. Её комната тоже не была маленьким розовым мирком. Стены были выкрашены цвета закатного неба, только кусочек угла возле двери был отделан обоями, напоминавшими деревянные покрашенные в кремовый цвет доски, и дверь сделана в подобном духе, украшенная золотистыми шляпками гвоздей и декоративными золотыми узорами вдоль. Окно было почти напротив двери, а рама с золотым орнаментам, и широкий подоконий с бордовыми подушками скрывались белой кружевной тюлью от потолка до пола. Была ещё тёмно-красная занавеска, но она пряталась за тюлью. Это было сделано для того, чтобы Настя могла прятаться от всего мира  в свои мечты. На этом настояла бабушка, хотя папа думал, что это не практично. Потом он передумал. Настя была в восторге. Прятаться ей обычно не приходилось, дома ей почти всё нравилось. Только на периоды, когда бабушки не было дома больше суток, девочке становилось очень тоскливо, и она уходила в свои мысли, закрываясь бордовой занавеской. На стенах висели избранные и излюбленные картинки, фотографии, факты и цитаты. Стол в углу прямо напротив двери. Узкий шкаф со стеклянной дверцей, украшенной Настиными витражами. На полочках книги, тетради, учебная литература и различные интересные статуэтки из стекла, фарфора, кости (в основном старые папины фигурки слонов и слоновьей кости) и несколько пластмассовых из киндер-сюрпризов. Между дверью и столом стоял мягкий прямоугольный пуфик. Тоже бордовый и  его было найти очень сложно. Напротив стола стояла кровать, повёрнутая так, чтобы было видно всю комнату, но если видеть ничего не хотелось, стоило только повернуться на левый бок и перед глазами ничего интересного. Справа от кровати (напротив пуфика) стоял маленький столик с лампой и полочкой для книг, ручек и блокнотов, и шкафы с одеждой. На полу лежал тёмно-зелёный ковролин с длинным пышным и мягким ворсом. Он напоминал траву. А на потолке краска была совсем тёмной с белыми крапинками флуоресцентной краски, которая изображала Млечный Путь со сплюснутой люстрой, которая не свисала с потолка, а была как луна, пошедшая сквозь потолок только на половину.