Нищенка его мечты

Часть первая

   Девчонки из маленьких поселков мечтают о большом счастье ничуть не меньше, чем городские. Даже больше! Ну, вот что я видела в свои семнадцать? Да ничего! Не в театре ни разу не была, ни на море. Только что в областной город выберемся с мамой раз в месяц в кино и по магазинам – вот и все мои развлечения. А в кино такую любовь показывали, такие места и парней таких… что голова кружится, и мечтается хоть одним глазочком посмотреть на волшебную жизнь, хоть денечек пожить принцессой и хоть на час стать невероятной красавицей.

Мечты… мечты…
А мама у меня была доярка. Хотя почему «доярка»? «Оператор машинного доения» - вот какая серьёзная должность. Зарплата вот только совсем не серьёзная, на королевскую жизнь не хватало. Да что там «королевскую», на обычную-то едва-едва. Я помогала ей как могла – то почтальоном поработаю на каникулах, то на дойку вместе с ней схожу. Ничего, ни хуже других жили. А то, что отца нет? Да и пусть. Кому они нужны, отцы эти. Зато свободные, хотим халву едим, хотим пряники…
Я маленькой была, пару раз спрашивала маму, кто был мой папка. А она сразу плакать начинала. Я и перестала спрашивать.

Как я школу закончила, мы с мамой переехали в город. Я поступать в медучилище, а мама вступать в наследство на квартиру. Тетя Сима умерла недавно, и племяннице своей оставила маленькую двухкомнатную хрущевку на окраине Саратова. Жалко тетю Симу, хорошая она была, но скрыть радость от квартиры мы с мамой, как ни старались, не могли. Обои новые поклеили, мебель почистили, полы намыли и сидим улыбаемся, чай пьём.

Хорошо зажили. Мама на кондитерскую фабрику устроилась, я на медсестру училась. Потом работать пошла в районную поликлинику.
И жить бы и радоваться, но вот только мама  моя не проснулась однажды утром. Остановилось её сердечко во сне.
Осталась я совсем одна в двадцать четыре года.

Личная жизнь у меня не клеилась. Парни говорили, что я слишком правильная, а это сейчас не модно. Деревенщина – что с меня взять. А я и была деревенской простушкой, начитавшейся книжек да фильмов про настоящую любовь насмотревшейся. Только в реальности как-то все совсем не так получалось - грязнее и банальнее реальная любовь. Мне такую не хотелось и я привычно пряталась в книжках о настоящей любви. Хорошо спряталась. Так хорошо, что всё еще была девственницей.
 

 И тут я встретила ЕГО. Принца из сказки. Ну как принца? Глеб возил нам хлеб. Я тогда в больнице медсестрой работала, вот и познакомились. Ухаживал красиво, говорил красиво и сам был красивый, как артист из индийского кино – волосы смоляные, глаза карие. Как посмотрит, так сердечко и забьется пташкой у меня в груди. Поселились в моей квартире, Глеб угол снимал в какой-то халупе, а у меня вон сколько места, да и любовь же. Я от счастья не ходила, а по воздуху парила. А то, что замуж не зовет, так не всё сразу, подождем. Надо притереться, правильно он говорит. Вот так мы полгода притирались-притирались и допритирались. Забеременела я. А Глебушка мой, как узнал об этом, так и пропал. И не Глеб он оказался вовсе, а Гусейн. Я на его работу ходила спрашивать. Оказалось, уволился он спешно, забрал расчет и уехал в свою знойную республику к своим жене и детям.

         Я было собралась горевать, да передумала. Как представила, что не одна я на этом свете теперь, что бьется у меня внутри родное маленькое сердечко моего сына или дочки, так и высохли слёзы. Видно на роду нашем написано одиночками быть. Мне с мамой хорошо жилось, а теперь  и у меня скоро родная кровиночка родиться, разве это не счастье?
 

Так и потекла жизнь своим чередом. Беременность я ходила легко, видно радость помогала пережить все тяготы и неудобства. Родился мой сыночек вовремя и легко, малышом был беспроблемным. Ангел, а не ребенок. Я нарадоваться не могла. Черноволосый и смуглый, в отца, он унаследовал мои синие глаза. Не заметила, как время пролетело -  сын в садик пошел, а я на работу вышла. Только перевелась снова в поликлинику, ночные дежурства в больнице мне теперь совсем не подходили.

Вот так и жили-поживали. Садик-работа-дом. Говорят, я после рождения сына похорошела. Комплименты стали делать. А я удивлялась: ну похудела немного, но остальное вроде все также – волосы каштановые, глаза синие, рост небольшой – обычная женщина, которой скоро тридцать стукнет. Ну, может улыбаюсь чаще, отчего на щеках ямочки становятся видны. Пару раз мужчины на свидания приглашали, а я не пошла. Незачем мне это, одни проблемы от мужчин этих, мне и так хорошо.

Так бы и дальше, наверное, жили мы с сынишкой вдвоем, если бы не одна случайная встреча.  Хотя… говорят не бывает случайных встреч.


После декрета и отпуска по уходу за ребенком я работала медсестрой в хирургическом кабинете одной из городских поликлиник. Работу я свою всегда любила, вот и тут мне нравилось, хотя не со всеми коллегами было приятно работать. В тот день на утреннем приеме со мной был Лев Львович, один из двух хирургов нашей поликлиники. Здоровый, как шкаф, двухметровый детина. Хам и халтурщик, пациентов он открыто презирал, работать с ним было одно мучение.
Радовало то, что почти всем было известно о его мерзком характере, и к нему по серьезным вещам мало кто обращался, но бывали и исключения.

Так и в этот день, привезли в поликлинику пациента прямо со стройки. Несколько дней назад мужчина распорол ногу у щиколотки об арматуру. Рана загноилась, общее самочувствие пациента оставляло желать лучшего – его знобило, наблюдались бледность покровов и слабость. Начальник, увидев такого работничка, посадил его в свою машину и сам привез в город, в поликлинику.
 Строили они за городом, в пятидесятити километрах, рядом со стройкой нашелся только фельдшерский пункт. Там ему два дня назад промыли рану перекисью, помазали йодом и наложили повязку, сказав, что ничего страшного. Даже укол от столбняка не поставили. А сегодня он потерял сознание на стройке, прямо за работой. Жаловался, что нога очень болит и распухла. Крови на повязке было немного, но над повязкой кожа отекла и была малинового цвета.
Лев Львович, на мой вопрос "приглашать ли пациента в процедурный?", удивлённо-надменно поднял бровь и велел мне заняться своим делом, а именно - заполнять бланки. А сам, даже не снимая повязки, выписал пациенту антибиотики в таблетках и отправил домой даже без больничного, процедив вслед " мужики пошли... из-за каждой царапины к врачам бегают».
Пациент вышел, а я сказала, что отойду на секундочку и побежала его догонять.
Да и не убежал он далеко, присел на лавку у соседнего кабинета, лоб его был весь в испарине, а лицо бледное, посеревшее. Друзья его уже давно ушли, спокойно сдав в надежные (как они думали) руки хирурга.
- Знаете что, больной, вы никуда не уходите. Через 40 минут пересменка и придет Зоя Васильевна, она очень хороший врач. Пусть она вас посмотрит, - сказала я мужчине, стараясь напустить очень серьёзный вид.
Он пытался возразить мне что-то, вспоминая унизительную напутственную отповедь врача, но я решительно взяла его под руку, помогла подняться и отвела в соседний кабинет, который был приспособлен под картотеку. Усадила его там, включила чайник, дала чай, сахар, печенье и велела пить чай и ждать. А кабинет, на всякий случай, закрыла снаружи, благо второй экземпляр ключей наши регистраторы хранили у нас, то есть на моей связке.