Бесстрашная

Глава 1. Всё порождает боль

Утро. Теплые солнечные лучи ласкают мою кожу. Я не вижу их, но чувствую согревающее прикосновение весны. Прислушиваюсь к пению птиц. Так красиво и заразительно ропотать о жизни могут лишь они, создавая впечатление, иллюзию, на само деле, что мир располагает к себе, что в нем давно отсутствует страх, горечь, печаль. Но я не спешу открывать глаза, пытаясь насладится последними минутами умиротворения. Увы, моя жизнь совсем не похожа на птичью трель-скорее это что-то темное и гнетущее, монотонное и пугающее, как карканье черного ворона на одинокой ветке умирающего дерева.

Увы, время меланхолии закончилось и перед моим взором вновь предстала маленькая комнатушка сиротского дома. Узкая кровать, видавшая не одну сотню ребят на своем веку, стол с одним покосившимся деревянным стулом и умывальник. Я не смею жаловаться, это ровно на четыре предмета больше, чем было бы у меня на улице, или того хуже, в притоне, где деньги зарабатывают не самым чистым путем. Таков основной путь сирот в Крамме- голодная смерть на улице, развратная жизнь за копейки или изнуряющая, а что самое ужасное, вечная работа на обувной фабрике. Да-да, все жители Крамма носят обувь, запятнанную потом и слезами невинных сироток, кому непосчастливилось остаться совсем одним.

Жизни до приюта я не помню. Знаю лишь, что одним зимнем вечером меня у ступенек будущего «дома» в драных, пропалённых лохмотьях нашли Сестры. От меня так разило дымом, что еще неделю другие дети и вовсе сторонились . Конечно, моя история никого не интересовала. Я была лишь еще одним голодным ртом и бесплатной рабочей силой, поэтому никто из взрослых не интересовался, что произошло с 5-ти летним ребенком.

Но пожар снился мне часто. Маленькая девочка сидела на тоненькой пелене снега, вокруг нее крутились снежинки, но ей вовсе не было радостно. Она плакала, плакала и звала маму. Она громко кричала слово «папа», но он почему-то не приходил. Малышка держала за руку мальчика, едва старше ее самой, вот только рука была очень холодной, и совсем не хотела согреваться. Но я не была одна. Рядом со мной был мужчина, высокий и коренастый. Его длинные каштановые волосы развивались на зимнем ветру. Он смотрел на моего спящего брата, не отводя глаз. Лишь одинокая слеза, медленно бежавшая по его щеке, выдавала истинные чувства. Я заплакала громче и тогда он заметил меня. С тех самых пор, я никогда не была одна. Больше нет.

…

Встав с кровати, я пошатнулась. Тело болело: наказания всегда были излюбленной частью надзирателей фабрики. Они предпочитали розги и плети, хотя в ход шло все, то могло причинить боль и оставить ссадины, синяки или порезы. Времени на сборы не было, опаздывать, и тем самым прибавлять себе увечий мне точно не хотелось. Быстро натянув заношенную коричневую форму, подстать цвету фабрики, я выбежала из здания общежития и прямиком ринулась к главному дому страхов в нашей унылой провинции.

Внутри было привычно тихо. Ты не имел права говорить, если тебя не спросили, запрещалось также смотреть в глаза Старшинам-местным управляющим, а также кричать, если наказание все таки настигло тебя.

Как обычно, первым делом я стремилась отыскать Дэвиана-моего главного товарища, ведь слово «друг» в здешних местах было чем-то странным В Крамме не дружат-тут выживают. Естественно, работе мы не могли болтать или дурачиться, как хотелось бы, но мы старались всегда держаться вместе на случай, если один из нас попадет в беду.

Я проходила мимо ребят с потупившим в пол взором, стремясь разглядеть в них лицо близкого человека: его высокий рост, пшеничные волосы и ясно-голубые глаза всегда выделялись на фоне остальных- в них теплилась жизнь. Дэвиан старался не унывать и во всем искать нечто позитивное. Даже обрабатывая раны он рассказывал об их причудливых формах, порой напоминающих образ различных зверей.

Фабрика кишила людьми и станками. Каждые 15 секунд я ускоряла шаг, поддаваясь панике, ведь раньше он всегда появлялся быстрее и приветствовал меня радостной улыбкой, будто нас вовсе не ждал новый каторжный день. Резко мое сердце опустилось. Я была уверена, что оно вот-вот перестанет биться совсем. Розги всегда издают характерный свист, не предвещающий ничего хорошего. Услышав его, я стала молиться: сама не знаю, кому именно, но прося, чтобы не Дэвиан сейчас расплачивался за очередное плохое настроение Старшин.

Бежать далеко не пришлось. Спустя 20 секунд я увидела человека, лежавшего на полу. Его лица не было видно, но рубашка была изорвана, а спина исполосована грубыми, глубокими порезами. Старшина поднял и опустил руку, а человек на земле вывернулся в немом крике. Отблеск пшеничных волос выбил из меня все дыхание. В среднем, человек выдерживал 5 ударов, после чего терял сознание. На спине Дэвиана уже красовалось 6. Не думая, я бросилась в нему и закрыла его своим телом. Следующий удар пришелся по правой лопатке. Я упала рядом с единственным лучиком света в моей жизни и крепко сжала его руку:

- Дэвиан, держись. Я здесь,-прошептала я в надежде, что Старшина не услышит.

-Бри, нет. Уходи, пока не пострадала и ты. Пусть это буду я, чем мы оба,- я видела, что каждое слово давалось ему с огромно трудом. Он был на грани.

-Мелкая шавка, а ну вставай немедленно!- меня грубо схватили под локоть и подняли на ноги. Рука Дэвиана выскользнула из моей и парень поморщился на полу, понимая, что мы оба не уйдем отсюда на своих ногах.

-Не уж то в вашу еду подсыпали что-то, пробуждающее храбрость? Что ж, с удовольствием избавлю тебя от этого бремени. Посмотрим, переживешь ли ты это,- Старшина грубо кинул меня в противоположную сторону от друга. Первый удар плети пришелся на левую руку. Из-за резкой боли на глазах проступили слезы.

-Бри….- еле слышно прошептал Дэвиан. Он пытался привстать на локти, но тело явно его не слушалось. Да и своей бравадой он лишь усугубил бы свое и без того отвратительное положение.

Перед вторым ударом я успела перевернутся и подставить под удар спину, ведь раны на груди были куда более болезненными и чаще открывались. Чудь поодаль я увидела ноги. Не было нужды гадать, кому они принадлежали. Луар. Мой детский сон. Сказка о маленькой девочке и мужчине, что не дал ей умереть. Он всегда был рядом, когда мне грозила опасность, готовый помочь и убить любого, кто ко мне прикоснется. Луар был самым опасным существом, которого я знала. Бестелесный дух. Мой дар и моя смерть. Людей, обладающих духами отслеживали и казнили, и именно поэтому Луару нельзя было являть себя. Это бы убило нас обоих. Поэтому, каждый раз ему удавалось лишь смотреть, как его одарённая подвергается наказаниям. Иногда я чувствовала его руку на своих волосах. Может я сильно хотела этого, прикосновений, что внушали бы безопасность и спокойствие, но это было единственное, что спасало меня в такие тяжелые моменты, давало надежу, как луч солнца, просачивающийся сквозь грозовые тучи, извещая, что скоро все изменится.