Без чувств

Пролог

Вита

– Чего ты хочешь от меня? – слышу уставший голос Артема. – Пришла нотации мне читать, как лучше поступить?

Волна тепла и нежности затапливает меня.

Он пришел… Я так скучала.

Казалось бы, виделись только утром, а чувство, что прошла целая вечность с тех пор.

На моем лице расплывается счастливая улыбка, но тут же угасает, когда в мое сознание врывается другой голос, женский:

– Зачем ты женишься на ней, если не счастлив, братик? По крайней мере не выглядишь таковым, - голос принадлежит Дарине, сестре Артема.

Он исходит из той части, где в квартире находится кухня.

Сделав несколько нерешительных шагов, я застываю. Тревога и предчувствие чего-то необратимого сдавливает мне грудь. Инстинктивно накрываю еще совсем плоский живот ладонью.

Они говорит обо мне?

Хмурюсь.

Поддаюсь вперед. Прислушиваюсь к разговорю. Не могу ничего с собой поделать, любопытство дерет внутри. Я должна узнать, о чем они…

– Решила в психологи заделаться, малая? – усмехается Артем.

– Решила тебе помочь, дурень, - как-то грустно выдыхает она. – У тебя завтра свадьба, а ты даже счастливым не выглядишь.

– Еще молоко на губах не обсохло, чтобы помогать старшим, - нравоучает ее он.

Меня ведет в сторону… В последний миг успеваю за что-то схватиться. Кажется, это спинка дивана в гостиной.

Перед глазами все расплывается. Уже не понимаю, где я нахожусь и что делаю. Дыхание сбивается с привычного ритма, а сердце за грудиной сжимается. Каждый вдох муке подобен.

– Совсем тебе Вита не по душе? Ничего не чувствуешь к ней? У вас ребенок через семь месяцев родиться. Разве это не должно что-то значить? - в голосе Дарины слышу жалость, и меня всю передергивает.

Я дыхание задерживаю, его ответа ожидая. Ощущаю себя так, будто в эту самую секунду перед палачом стою, и от ответа Артема зависит: сожгут меня заживо или помилуют.

– Я чувствую вину перед ней, - в голосе Артема столько эмоций, что они меня наотмашь бьют.

Вздрагиваю всем телом.

Ноги не держат меня. Я приседаю, пальцами вцепляюсь в спинку дивана, оставляя на дорогой коже царапины от моих ногтей. Но едва ли затуманенным мозгом это понимаю.

– Не могу я с ней. Душит она меня. Я рядом с ней только лишь из-за ребенка, - добивают меня его слова. – Я не трус, поэтому беру на себя ответственность за то, что сделал. У ребенка будет полноценная семья. Он не будет расти только с матерью.

Понимаю, что плачу лишь тогда, когда слезы падают на руку, которую я сжимаю в кулак, оставляя на ладони отметины в форме полумесяца.

Пульс в ушах настолько громкий, что ничего кроме него не слышу.

– Все еще любишь ее, да? Ту, которая предала тебя и ушла туда, где лучше? Ведь кому захочется носить передачки в тюрьму мужу, если его манипуляции обнародуют, - ехидно кидает Дарина.

– Малая! – прикрикивает на нее Баженов. – Не переходи черту!

– А ты не повышай на меня голос! Думаешь я не видела, как ты смотрел на нее вовремя свадьбы. Слюни пускал, словно голодный пес на косточку, которая уплыла к другому. Между прочим, к твоему родному брату.

– Дарина! Ты для чего сюда приехала? Нотации мне читать? Нет уж, уволь. Я не собираюсь все это выслушивать, - жестко обрубает Артем. – Тебе пора.

– Прогоняешь родную сестру?

– Беспокоюсь о тебе. Уже поздно, а тебе еще домой ехать.

Я зажимаю рот рукой, заглушая всхлип.

Нужно уходить, пока меня не заметили, но встать не получается. Тело меня не слушается. Оно будто свинцом налилось.

Кое-как поднявшись, шатаясь я двигаюсь в сторону комнаты.

Все еще не могу переварить ту информацию, которую только что услышала. И лучше бы никогда не слышала.

С этой истинной жить больно. Чувствую себя бездомной собакой, которую пожалели и приняли в свою семью. Просто, потому что жалко.

Добравшись до комнаты, закрываю за собой плотно дверь, убедившись, что меня не поймали за подслушиванием. Не к чему им знать, что я все слышала.

Забираюсь в кровать и накрывшись одеялом с головой, закрываю лицо руками и скулю, как та самая собака, которую просто пожалели.

Выходит, Артем со мной не из-за того, что испытывает ко мне сильные чувства, а лишь из-за банального чувства вины.

Он все это время лгал мне. Каждый день, когда смотрел мне в глаза, он лгал.

Лгал, когда обнимал меня сегодня ночью, прижимая к своему горячему телу. Даже улыбки его для меня были лишь притворством. Маской, за которой он чувствовал ко мне лишь жалость.

Ему не нужны ни я, ни наш малыш. Просто не хочет выглядеть в глазах окружающих бездушным монстром, который отказался от своего же ребенка.

И любит он выходит жену брата, которая предала его, когда ушла от него к Матвею.