Бездарность

Бездарность

Со страшным скрипом дверь открылась. Он вошёл, робко пробрался к стойке и сел, положив рядом с собой шляпу. Бармен вопросительно поднял брови.

- Я – бездарность, - сообщил вошедший.

- Соболезную, - бармен закатил глаза. - Выпить?

Он кивнул и выложил на стойку несколько пенсов, место которых вскоре заняла пинта эля. Он немного отпил и жалобно посмотрел на бармена.

- Чего тебе? – спросил тот, оторвавшись от протирания кружки.

- Я – бездарность.

- Это я уже слышал, - бармен опустил брови, - и, смею заметить, не нахожу это интересной темой для разговора. Тебе что, больше не с кем это перетереть?

Он посмотрел по сторонам: в баре никого не было, кажется, даже свет покинул это место, если не считать небольшого пятачка у стойки.

- Видимо, не с кем, - он пожал плечами. – Остаётесь вы, но если этот разговор вас раздражает, извините, я отлично умею молчать в тряпочку…

Бармен вздохнул. За свою жизнь он насмотрелся слёз и наслушался плачей. Ведь часто перед ним оказывались те, для кого бармен становился единственным возможным собеседником или, в крайнем случае, советчиком. Вот только последнее время бар пустовал, а этот странный тип оказался единственным посетителем. Велик был соблазн согласиться на его же собственное предложение замолчать, но бармен решил иначе:

- Выкладывай.

- Я – бездарность.

- А дальше?

- Дальше?

- Ты – бездарность, а дальше что?

- Всё, - он пожал плечами.

- Что «всё»?

- Всё заглохло, - он отпил. – Замерло, встало намертво, выдохлось. Край. Крышка.

- Не понял тебя, - бармен наклони голову вбок.

- Ты был за дверью?

- А чего я там не видел?

- За дверью – грёбаная пустыня. Знаешь, почему там – грёбаная пустыня?

Бармен не ответил, лишь выпустил странную ухмылку.

- Потому что я – бездарность, - он снова приложился к стакану и осушил его наполовину. – А потом всё заглохло, встало, сдохло. Теперь там – грёбаная пустыня. А знаешь, что там раньше было?

Бармен решил, что лучше будет помолчать.

- А раньше там были бескрайние поля, реки, леса, моря, горы. Было всё, что угодно, кроме грёбаной пустыни. Но потом что-то пошло не так… явно не так.

- С чего ты это решил?

- Так там же грёбаная пустыня…

- Не, я про поля, леса и всё остальное.

- Так я же всё это создал, - он изобразил сильное удивление на лице. – До того, как появилась эта грёбаная пустыня, здесь было просто отменное место! А теперь остался лишь бар и ничего. Одно большое грёбаное ничего. А всё из-за того, что я – бездарность. А знаешь, почему у тебя иссяк поток гостей? Они тоже стали грёбаной пустыней. Но, мои поздравления, тебе повезло.

- Повезло ли? Такими темпами моё дело счастливо сыграет в ящик!

- Да какая разница? Никого же нет, платить никому не придётся… Знаешь… они уходили по одному. Сначала все они шли рядом, но потом начали исчезать. Становились частью пустыни. Это я их погубил. Всех. Они в меня верили, а я…

- Оказался бездарностью? – подсказал бармен.

- Точно так, - он допил эль. – Один, второй, третий… все. Ладно, рад был хоть кого-то повидать… Удачи!

Он вышел. Бармен пожал плечами и принялся мыть его стакан.

---

Он сделал несколько шагов и вспомнил, что оставил на стойке шляпу. Развернувшись, он оцепенел: бар исчез. Перед ним лежала лишь его шляпа. Он подобрал её, отряхнул от пыли и покрутил её в руках.

- Надеюсь, ты был не последним… прощай…

Он надел шляпу, сунул руки в карманы плаща и поплёлся дальше. Имеет ли смысл, куда?..

***

Пустыни не было конца.

Песчаная сковородка раскинулась на бесконечность миль вокруг.

Он остановился и, прищурившись, посмотрел в небо. Солнце было единственным предметом над его головой. Ночью оно уступало место лунам и звёздам, которые, как казалось, последнее время начали светить чуть ярче и веселее. Этот факт его удивил. До сих пор они лишь тускнели и тускнели. Более того, спустя месяц (месяц ли?..) с первого шага по пустыни пропали стервятники, недавно же ему показалось, что он слышал птичий крик. Не стервятника, это точно, но, определённо, какой-то хищной птицы.

С пустыней явно что-то происходило. Впервые за столь долгий период времени. Он уже успел сбиться в счёте дней с тех пор, как выпил последнюю пинту эля. Это случилось уже после исчезновения последнего стервятника. Это стало последним произошедшим изменением, последним событием, которое отличалось от нового шага в пустоту.

Он двигался. Можно было бы сказать «вперёд», но здесь «вперёд» ничем не отличалось от «назад» или «в сторону». Плоская безжизненная пустыня, даже не пытающаяся изобразить что-то, похожее на неровность ландшафта. Он прекрасно понимал, что он станет его частью, если не будет двигаться. Многое и многих постигла эта участь, и он не хотел следовать за ними. Часто он готов был сдаться, не видя смысла в этом подобии борьбы, но что-то, что-то отдающее металлом не давало этого сделать.