Безгрешный Любовник

Безгрешный Любовник

Я безвольно лежал в пустой темной квартире. Слезы, заполняя глаза, беззвучно скатывались по моим щекам и падали на подушку. Уже давно было за полночь, а я все лежал и думал. Была ли это любовь? Если да, то настоящая ли? Скажу честно, не знаю. Она у меня была первая женщина, я у нее первый мужчина. Я сладостно потянулся, отгоняя прочь душевные переживания, и меня неожиданно охватили воспоминания…
Я как-то остался ночевать у Лены. Мама, Лена и я в силу некоторых обстоятельств расположились в одной комнате. Мне постелили на полу около кровати Лены. Скоро погасили свет, и я почувствовал, как мое сердце, усиливая ритм, забилось так, что я испугался: не проснется ли мама. Я потихоньку придвинулся к кровати, и моя рука проскользнула под одеяло... Я нежно гладил ее волосы, плечи, обнаженные груди. Ее упругая трепетная кожа волновала меня все сильнее и сильнее, до меня доносилось ее горячее дыхание. Я осторожно потянул ее за руку, и она, словно ожидая этого сигнала, сразу же сползла ко мне.

Наши жаркие ласки и обоюдное желание привели к тому, что у нас Это получилось. Мы лежали друг на друге и некоторое время не осознавали, что с нами произошло. Первой, пожалуй, поняла Лена. Она вдруг начала всхлипывать, сначала тихо, неуверенно, потом с каждым разом все громче и продолжительней. Я лежал истуканом и не знал, что делать. Лена, наконец, разрыдалась.
- Что, что случилось? – проснулась мама.
Мы лежали и молчали.
- Что произошло, я спрашиваю? – не на шутку всполошилась мама/
Лена нетерпеливо затолкала меня в бок. Мама уже встала, накинула халат и включила свет. Мы лежали вместе на полу и, наверное, очень бестолково смотрели на нее.
- Саша, что случилось? – серьезно глядя на меня, спросила она.
Я потупил глаза и ощутил сухость во рту.
- Лена… того… уже не девочка, - вяло выдавил я.
- Уа!.. Как?..
Я заметил, как у мамы встали волосы дыбом, и она повторила меня, став истуканом.
- Вы с ума сошли! – устало выпалила она, опустившись на диван. – Саша, ты хоть, надеюсь, туда…, - мама замялась, - не кончил? - и с надеждой посмотрела на нас.
- Туда, - разрушительно сказал я и виновато заморгал невинными глазами.
- Вы с ума сошли! – опять повторила мама, подхватив отвисшую челюсть. – Вам же еще учиться надо…
После этого случая мы заговорили о свадьбе. Думали, как только Лена окончит этот курс, пожениться. Но через некоторое время выяснилось, что папой мне не суждено стать. Это, пожалуй, и изменило ход событий: Лена променяла меня на перспективного подающего надежды молодого ученого. На счастливчика Сереженьку…
Вот так я и остался один.
Погоревал, погоревал я, наверное, с недельку. Потом плюнул и решил уйти в плавание на каком-нибудь гражданском торговом судне. Мне даже открыли визу для загранплавания. Но здесь на ход событий повлияла мама Лены. Она как-то нашла меня, и у нас состоялся серьезный разговор.
- Саша, я вчера звонила в Москву Лене, - сказала мама, пристально глядя на меня.
Я же равнодушно продолжал смотреть в морскую даль, ничем не выказывая никаких эмоций.
- Слушай, любит она тебя, любит! Мое материнское сердце никогда не подводит меня. Этот гад просто задурил ей мозги. Она же у меня еще ребенок, - мама вытерла нахлынувшие слезы.
- А я то здесь причем? – равнодушно промямлил я. – Она уже свой выбор сделала. Да и мне через месяц уходить в плавание. Сами понимаете: корабль, море, работа, - некогда сопли распускать.
- Саша, ты что! Какое море, какое плавание? Тебе учиться надо. Что ты как размазня! К черту всех! Завтра же с тобой едем в Москву. Ты там же с Леной будешь учиться в авиационном институте. Заодно и с этим замухрышкой разберемся. Я ему покажу, зять хренов! Сашенька, только ты будешь моим зятем! Я так хочу! Все, собирайся в дорогу и не спорь со мной…

Мы ехали в купейном вагоне поезда «Севастополь – Москва». Я, заряженный какой-то необъяснимой дикой энергией мамы Лены, наперекор себе с легкостью, даже с каким-то трепетным желанием отправился вместе с ней в Москву. Мама была веселая, молодая, кипучая, решительная и быстрая, как горная речка. Мой вид, однако, напоминал спокойного, уравновешенного, уверенного в себе киллера, отправившегося выполнять по спецзаданию важную миссию.
- Сашенька, ну что ты такой угрюмый? – улыбаясь, говорила мама, когда мы расположились в купе. – Смотришь из-под лобья так, что аж мурашки бегают! Я то тебя знаю, а пассажирам каково? Ведь перепугаются все! Ну, улыбнись, улыбнись!.. Во-от, во-от, какая прелесть! Как ты на моего Родичку похож! У него такая же улыбка, добрая, грустная, какая-то отрешенная, такие же глаза. Он, когда так улыбался, мне почему-то хотелось плакать. Он как будто меня предупреждал, а я, дура, даже ни о чем не догадывалась. Я в то время была такая счастливая…
Мы лежали на верхних полках напротив друг друга, и я с интересом слушал и не перебивал. В купе кроме нас никого не было. И мама, окунувшись в прошлое, рассказывала:
- Сашенька, я же училась в Ленинграде в театральном институте. Была круглая отличница! А как я играла, как я играла! Приходил весь институт, когда была постановка Шекспира. Помню, как я набросилась на своего партнера-Отелло, когда он меня чуть по-настоящему не задушил, - мама кокетливо засмеялась. – Какая я тогда была Дездемона! Толик Козлов, который тогда играл грозного Отелло, сам не мог понять, что это на него нашло. До того все было естественно… А потом появился Родя. Мы с девчонками билеты в кино покупали, и мне как раз один не достался, он его забрал перед нами. Злая я тогда на него была, я его со спины видела. Вот, думаю, верзила: стоит этакий шкаф под два метра, своей широченной спиной загородил все окно, да еще тут мой билет забрал. Я еще со злости не рассмотрела, что он в военной форме был в звании капитана. Он потом повернулся ко мне лицом, такой довольный, радостный, а тут я стою, обиженная девчонка, чуть не плачу. Тут наши глаза встретились… Ой, Сашенька, это надо видеть! Дальше все было как в кино! Я сразу забыла про все. Стою, смотрю на него и не могу оторваться, и он то же самое… Я все бросила: и институт, и карьеру артистки, - и поехала за ним в Симферополь, он был морским летчиком. Там в университете доучилась, потом нам дали квартиру в Севастополе, скоро Леночка появилась. А как он Леночку любил! Вернется с полета домой, сразу же схватит ее и не отпускает. И она от него ни на шаг. А я, дура, ревновала, скандалы закатывала. Родя хотел нас в Москву перевезти, готовился в военную академию. Да, видно, была не судьба: произошла у него на службе при испытаниях новой установки какая-то авария, и Родя получил большую дозу облучения. Долго он лежал и мучился, медленно умирая, - в глазах у мамы блеснули слезы. – Наверное, тогда у меня появились первые седые волосы. Вот так, Сашенька. Я очень желаю, чтобы у вас с Леночкой все было хорошо. Просто она еще глупая, очень хочет жить в Москве. Это к ней от папы передалось. Но она любит тебя. Эх, жалко мне столько лет!..
Мама грустно улыбнулась и посмотрела на меня как-то немного по-другому. Я смутился и покраснел, наверное, как красная девица. Передо мной улыбалась обаятельная южная сорокалетняя женщина, которая своим видом могла затмить любую молодую девушку. Ее высокий упругий бюст возбужденно колыхался, а блестящие глаза, пылающие дикой страстью, смотрели на меня с неким вызовом. Я окончательно растерялся. Мама рассмеялась и ласково погладила меня по голове.
- Ой, Сашенька, глупенький, что ж ты такой?! – сказала полушепотом мама. – Ты же мужчина! Женщины любят уверенных мужчин…

Поезд прибыл на Курский вокзал строго по расписанию. Толпа пассажиров, разделившись на потоки, заполонила всю привокзальную площадь. Мама, словно горная козочка, стремительно проскочила сквозь очередь и первой открыла дверцу подъехавшего такси. Таксист еще не успел открыть рот, а толпа возмутиться, как она уже сидела в салоне и нетерпеливо звала меня. Я, стыдливо опустив голову, с трудом пробрался сквозь толпу и протиснулся следом на заднее сиденье.
- Все, Сашенька, я договорилась, - не обращая ни на кого внимания, радостно сообщала мама, - нас довезут до самого дома на Катукова.
Мама сразу же нашла общий язык с молодым водителем. Он быстро узнал, с какой целью мы приехали в Москву. Ко всему, он и сам оказался флотским парнем.
- Правильно, - согласился он с мамой, - таких мочить надо, чтоб не уводили чужих невест.
- Вот и я говорю Саше, взял бы его за шкирку да прижал как следует, и ее нечего слушать, забирать ее надо.
Я проглотил язык и всю дорогу молчал. Мама, поддерживаемая водителем, проводила мне инструктаж: как и в какой ситуации мне нужно действовать. А я все молчал и чувствовал себя полным идиотом.

Как мне показалось, приехали мы довольно быстро. Водитель, подмигнув, пожелал нам удачи. Со словами «за любовь надо бороться» мама задала темп нашему авантюрному предприятию, и мы решительно ворвались в нужный подъезд двенадцатиэтажного дома.
Вот и нужная квартира, дверь, обитая коричневым дерматином. Звонок не работал, и мама с наслаждением заколошматила, делая отбивную из дерматина. Через минуту дверь дрогнула и разинула щель.
- Открывай, открывай! – радостно воскликнула мама, подхватывая дверь руками. – Что, не ждали? Саша, заходи!
Уа, какое испуганное выражение застыло на лице Сережи! Да, мама права, мне надо чаще улыбаться. И Лена. Какие большие круглые глаза! О-о, бедняжка, и какая же ты бледная! Понимаю, городская столичная жизнь, нехватка кислорода, обмен веществ…
- Вы… приехали… как…, - задыхалась Лена.
Сережа, схватив Лену за руку, застыл рядом. На их пальцах блестели обручальные кольца...
Я и мама молча ехали назад. На Курский вокзал. На автобусе. Почему-то хотелось смеяться. С трудом сдерживая желание, я покосился на маму. Она сосредоточенно о чем-то думала.
- Ну и черт с ней! – наконец, в сердцах воскликнула она. – Больше знать не хочу. Все, Сашенька, сейчас поедем в Электросталь к тете Поле, там отдохнем. Она простая, хорошая тетка. Правда, курит и матерится, но гостеприимная. Мы только ей бутылку купим. Да?
- Угу…
- Да ты не горюй, она еще сто раз пожалеет.
- Угу…
- Что угу?
- Купим… Вина или водки?
- Лучше водки, она вино не очень… Так ты что, Лену не любишь что ли?
- Не знаю… Но если ей с Сережей лучше, так что горевать? За нее наоборот надо порадоваться. Да и в Москве теперь живет, прописана в двухкомнатной квартире. Чего хотела, того и добилась.
- А как же ты?
- А-а, там видно будет. Пока поучусь в институте.
- Вот и правильно. Она сама еще к тебе прибежит. А сейчас мы поедем к тете Поле…

Тетя Поля жила в двухэтажном старом домике, построенном, наверное, еще при Иване Грозном. Она жила когда-то с дочерью, а теперь, когда та вышла замуж и куда-то уехала с мужем, осталась одна.
- А-а, твою мать, Ирка! Это ты, дрянь такая! – открыв дверь, эмоционально встречала нас гостеприимная тетя Поля. – Я уж думала, совсем тетку забыла. Ба-а, а это что за каланча с тобой?
- Да тихо ты, тетка! Что шумишь? Парня напугаешь! – смеялась мама, обнимая тетю Полю.
- Поди, что-нибудь надо, раз приперлась, - изливала нежные родственные чувства тетя. – Что там у тебя стряслось? Как Ленка, стерва твоя, замуж не вышла? А это кто? - она посмотрела в мою сторону, и я захотел исчезнуть. – А он ничего, благородный юноша, - тетя Поля кокетливо поправила прическу. – Кто ж такой?
- Жених Лены, - лаконично сказала мама.
- Он? Жених? Такой благородный скромный мальчик и этой стервы? Ну и дела-а-а…
- Тетка, прекрати! Что ты себе позволяешь? Я сейчас уйду! – обиделась мама.
- Да ладно, Ирка, что ты здесь ломаешься. Сама же знаешь, какая она у тебя эгоистка хренова. Нашлась тут, видишь ли, принцесса на горошине.
- Да перестань ты ругаться. Мы еще даже в квартиру не прошли, а ты строчишь как из пулемета, - парировала мама. – Мы есть хотим, голодные как собаки. Смотри, что мы прихватили.
Мама, улыбаясь, достала из сумки бутылку водки.
- Вот с этого и надо было начинать! – обрадовалась тетя Поля. – А то стоит тут, варежку разинула. Проходите, проходите, гости дорогие! Проходите юноша, проходите, ну что вы топчитесь… Ой, Ирка, смотри, как покраснел! Какой хорошенький! Ирка, ****ь такая, смотри, не соврати! Знаю я тебя: Ле-ен-кин, а сама на него глаз положила.
- Тетка, ты совсем рехнулась на старость лет. Я же тебе правду сказала, он жених Лены. Только эта дура за другого вышла.
- О-о, юноша, считайте, что вам повезло. Вам не такую стерву надо.
- Тетка, прекрати наговаривать на мою дочь. Не правда, она у меня умница.
- Конечно, умница. Поди, за москвича вышла?! Прописка?! Ну, о чем я говорила?! Стерва, она и есть стерва! Да, ладно, Ирка, не злись! Иди ко мне, моя засранка. Давай хоть поцелуемся, я уж тебя сто лет не видела…
Уже сильно вечерело. Мама и тетя Поля не спеша уговорили бутылочку водки. Я выпил чисто символически.
- Молодец, Саша, не пьешь, не куришь, - похвалила меня тетя Поля. – Эх, кому-то достанется такой хлопец… Во, Санька, давай-ка я на тебя погадаю по картам.
Тетя встала и начала рыскать по квартире, хлопая шкафчиками и гремя посудой.
- Вот, нашла! – наконец, сказала она. – Идите сюда в зал, здесь разбросим карты.
- Давай сначала на Лену! – подхватила мама. – Что ее ждет впереди?
- Давай, дава-а-ай, на твою стерво-зоч-ку, - тетя ловко принялась сортировать карты. – Та-а-ак, здесь один король, здесь другой… Это все понятно… Нет, а вот какого хрена здесь третий король делает?.. И туз рядом… А-а, все ясно! Короче, Саша, ничего у нее с этим крестовым королем не выйдет, плохо будут жить.
- Тетка, что ты ерунду всякую болтаешь?! – взорвалась вдруг мама.
- О-о, мамашка хренова! Всполошилась! Раньше надо было думать! Надо было дочь как следует воспитывать, а не по мужикам шастать.
- А я что делала?
- Да ладно, Ирка, не шуми, я просто так это сказала. Я вообще в картах ничего не соображаю, в дурака и то забыла как играть, а ты расшумелась. Иди ко мне, моя дуреха, я же по тебе соскучилась… Эх, ты моя, взбалмошная… Пупсик ты мой…
Родственницы обнялись и затихли. Я сидел и молчал, глядя на них. Трогательная картина.
- Ладно, хватит! – вдруг дернулась тетя Поля, и я заметил, как она украдкой смахнула слезу. – Спать пора, а то Санек вон уже зевает. Я вам здесь постелю, в зале, на диване и на полу, а там, поди, сами разберетесь, кто где ляжет, - тетка хитро блеснула глазами, - а я уж в спальне...
Я лег на полу, мама на диване. Тетя Поля покряхтела, покряхтела, что-то бормоча, и скоро затихла.
- Ну как тебе тетка? – тихо спросила мама.
- Интересная женщина… правда, грубоватая, матерится много, - осторожно сказал я.
- Она добрая, я у нее по молодости часто бывала. Она же в сталинские времена на Колыму была сослана, там лет десять прожила.
- И за что ее?
- А вот за язык, за ее прямоту… Сашенька, ты хочешь спать?.. И мне тоже не хочется. Можно, я лягу с тобой… рядом, чтобы не шуметь, так хочется поговорить.
Мама легла рядом. Я почувствовал запах ее волос, жар ее тела. Мне почему-то стало не спокойно. Я вдруг отчетливо услышал удары собственного сердца. И какая-то тревога охватила мою душу.
- Сашенька, ты сильно переживаешь из-за Лены? – шепотом спросила мама, повернувшись ко мне боком.
- Да нет, - сказал я, с трудом вытолкнув слова.
- И правильно. Тебе обязательно надо переспать с другой женщиной, чтобы легче стало.
- Да мне и так не трудно.
- Нет, Саша, это ты поймешь тогда, когда … с другой женщиной…
- Так у меня кроме Лены и никого нет… не было… пока…
- Саша, а я… я же тебя люблю… ты мне так Родю напоминаешь…
- Так вы… ты… мама Лены…
- Ну и что… я же женщина… а-а, тебя смущает разница в возрасте?.. глупенький!.. А ты знаешь, что у Шекспира в 16 лет была любовница в возрасте 53 года?! Да у самой тети Поли муж был моложе на 14 лет, - говорила возбужденно мама, придвинувшись ко мне. – Глупенький мой, глупенький…
Мама прижалась ко мне и начала осторожно гладить мою голову. Ее руки, нежные и ласковые, мягко поползли ладонями по моему телу, а вслед за ними и мои мурашки.
- Ты что, замерз? – удивилась мама. – Подожди, я сейчас.
Она быстро встала и зашлепала на кухню. Я лежал не живой не мертвый. Мой разум боролся с моей плотью, прихоть которой так бурно среагировала на женское тело. Да, мама была женщиной, и этот факт моя необузданная плоть осознала вперед моего разума. Боже мой, что делать? Как это возможно? Я нащупал свои брюки и уже вскочил, чтобы одеть их и постыдно бежать сломя голову, как появилась мама.
- Сашенька, ты куда? – ласково пропела она, неся бокал.
- Я… в туалет…, - растерялся я, - что-то живот… того…
- Болит?
- Да… что-то…
- Тогда это кстати, на, мой сладенький, выпей… Пей-пей, это бальзам, очень вкусный и полезный. Здесь редкие травы и ягоды, настоянные на спирте, тебе поможет.
Я сделал несколько маленьких глотков и мне, правда, понравилось. Я забыл про живот, и меня вдруг обуяла уверенность.
- Ну, как, вкусно?.. Легче стало? – спросила мама, внимательно наблюдая за мной. – Сашенька, а мне дай попробовать!
Мама немного пригубила и опять вернула мне.
- Допивай все остальное, а я пока схожу в ванную.

Она ушла. Скоро зашумела водопроводная вода. Я допил и поставил бокал на столик. Меня охватили смутные сомнения. Я начал терзаться. Тепло, возникшее в моем животе, быстро распространялось по всему телу: до моей головы вместе с теплом доходил легкий приятный дурман, а внизу, словно гриб, вырастал… о, Боже, я нащупал рукой и мне стало неловко. Пока я боролся с самим собой, как опять появилась мама.
- Сашенька, сходи тоже. Там увидишь большое цветастое полотенце, оно свежее. Иди, мой хороший, я жду тебя.
Она дотянулась до моих губ и чмокнула меня, и я, оттопыренный, послушно пошел в ванную.
Я дрожал уже всем телом, когда возвращался обратно запахнутый полотенцем.
- Иди, иди, мой милый! Я жду тебя! – страстно звала она меня, протянув навстречу руки, и я оказался в ее жарких объятиях...