Безумное чаепитие

Безумное чаепитие

Ночерело. Железякровые доспехи заиндевелись на полную мощь, и каждый шаг отдавался крепкозвонным дрязгом по всем коридорам. В индиговой чаильне Рыцаря встречал персико-сливочный цвет чая с верхними нотами мятного многоголосья и косточками недощелканных вишен и Алиса.

Лиловая улыбка пробузюкалась над развалившимся у камина креслом, сверкнула золотым зубом мартовского сарказма и провалилась обратно в пи-мезонный хаос.

Алиса смачно подскакивала к потолку, с пятки на носок, лишь бы не через кувырок – жалела чашки. Фаянс же себя нисколько не жалел – вызвякивал вторую партию концерта Торвальдсена, выписывая кульбиты под недовольным потолком. Кульбиты посверкивали за чашками, бросались на блюдца с ложками наперевес и всячески увертывались от молочника, стрелявшего избитыми сливками.

– Прекратите бискейфинг, не то пойдете пасти крякозябр, – пригрозила Алиса, увертываясь от сливок, ложек и кульбитов.

Ей удалось поймать лишь неповоротливую пиалу с затейливым узором и затейливую бисквитную пару – они не могли решить кто должен быть сверху: чашечка или блюдечко. Алиса воспользовался их замешательством и прибрала к рукам.

– Вертлявая у тебя посуда, – посетовал Рыцарь.
Алиса придиванилась, уселась поудобнее и постучала по пузатому чайнику.
– Просыпайся, болван! Пришло время чая.
Рыцарь огляделся:
– Пока ещё нет. Ругается с минутами.

Алиса придерживая чашки, чтобы они опять не бросились в драку, пыталась упросить самозаварник поделиться чаем.
– Осторожно, вдруг в нем крутой кипяток, – посоветовал Рыцарь.
– Он всмятку, не обожжет, – невозмутимо ответила Алиса.
Чашки заметно успокоились, убаюканные персиковым ароматом и пустили говорливый дымок.

– Как поживаешь, – спросила Алиса у гостя.
Его ответ просочился сквозь решето забрала, как вода, и слова капали и звенели о песок на полу, выводя замки и загадочные символы.
– Ловлю глаза рыб средь травы и делаю из них пуговицы для жилетов Айлоса.

– Куда привели тебя заблудившиеся тропки на сей раз?
– Шел в ногу со временем большей частью, но, бывало, возвращался в темпоральные параллельные вероятности, чтобы выявить скрытую суть.
– И как успехи?
– Скабдыкнулись.
Появилась лиловая улыбка и звякнула зубом о чашку. Улыбка нахмурилась, поджала хвост и вновь исчезла.
– Недоволен как всегда? – хмыкнул Рыцарь.
– Ты же знаешь, он пьет только зазеркальное молоко, в нем больше антивитаминов, — вздохнула Алиса. – Тебе могу предложить угоститься корнуэльскими пикси или авалонскими рябчиками. Вчера только проклевались.

Рыцарь недовольно поморщился:
– Я ел уже завтра переспелых тетеревов. Тебе следует на две минуты раньше выбрасывать их в окно и перемешивать получше белемиш: поджаривать нужно начинать именно в это время, не раньше файв о клок и не позже четырех. В сумме получится дюжина вариантов – выбирай тот, в котором джамбервук получится вполне достойным для обеда.
– Никогда не пробовала жареных джамбервуков.
– Их нужно не пробовать, а угощать пшеничным мармеладом.
– Разве они травоядные?
– Только в сумерках. В остальное время их лучше запрягать в колесницу и совсем не кормить.
– Почему?
– Чтобы не превратились в белых кроликов. Их потом так сложно отлавливать на лошадях. К тому же они пытаются соревноваться со мной в темпоральной фуге. Ну куда им до меня! Даже смешно, если бы не было так грустно.

– Ты же для них собирался петлю времени поставить в кроличью нору.
– Отказался от этого варианта: они там размножились в таком количестве, что пришлось просить у Айлоса в долг черную дыру. Так что их микровселенная схлопнулась навсегда.

– Это не в позапрошлые пятницы было? – ахнула Алиса. – У нас граахнул такой неслышанный апломб в библиотеке и светопреставление знатное было.

– Точно не могу сказать. Последние двадцать лет я выводил из спячки одну застойную планету на границе мироздания. Выискивал в будущем из множества вариантов самый благоприятный результат. Понял важную вещь: полюс холода у каждого свой. Чтобы не выйти в ноль мы сжигаем года, а иногда и жизни, чтобы преодолеть порог экзотермической реакции и осуществить реальность будущего, превратив его многовариантность в безвариантность прошлого.

– Хорошо, когда реальность позитивно отличается от нуля, – кивнула Алиса, отпивая глоток вязкого чая. – В градусах радости, в километрах счастья.

– И вот теперь за Вас я пью, хоть раньше и не пел, – промурлыкала вновь проявившаяся улыбка и растаяла.

– Он сегодня так и не явит себя в этом континууме? – засмеялся Рыцарь.
– Да кто его знает… Не чешИтся сегодня. Линяет. В это время нейтрино на него плохо действуют.

Алиса вдруг погрустнела. Погрустнели и чашки с блюдцами, опустились в буфет и тихонько затянули колыбельную.

– Не грусти, хеминелаи наша. Мы приглашаем тебя на Турнир.
Алиса встрепенулась.
Рыцарь поднялся, поклонился в звонкобренчащем реверансе и громогласно провозгласил:

– "Галактический культ священной перчатки" приглашает Алису на Турнир темпоральной фуги. В качестве ценителя.
– С огромным удовольствием приму участие, – захлопала в ладоши Алиса, подметая юбками в ответном реверансе остатки разбившихся кульбитов.

– Я постараюсь раздобыть к этому случаю варкальский меч, зуб даю! – промурлыкала лиловая улыбка, сверкнув саркастическим зубом.
— Принимаю зуб! — воскликнул рыцарь. — Может быть, даже заранее, в качестве компенсации.

Алиса рассмеялась, а фаянс в буфете стал отплясывать джигу.