Билет для русалки

Билет для русалки

Елене Белильщиковой. За то, что научила не стесняться рассказывать сказки.

Бабуля моя напоминала индийскую богиню: восемь рук, каждая что-то делает. По крайней мере, невозможно успевать столько всего двумя конечностями! В летней кухне одновременно и скворчали блинчики на сковородке, и перемешивался фарш, и крошился лук для ароматной заправки сверху. Бабуля порхала от плиты к столу, как располневшая феечка в цветастом халате. А я сидела, покачиваясь на табуретке, и лицо у меня было мрачнее тучи.

– Ну, чего ты, Евочка? – по ходу причитала бабуля. – Сходила бы с девочками! Сидишь тут целыми днями одна, а лето проходит!

– Они все идиотки! Они даже брендов не знают! Дерёвня! – я презрительно встряхнула короткими темными волосами, которые лезли в лицо. – Да дома все от зависти полопались бы, если бы увидели, что мне папа купил!

– А Сеня, сосед наш? – бабуля ляпнула на сковородку перевернутый блинчик. – Хороший же мальчик! И семья хорошая. Поиграли бы немного…

– Что я, маленькая? Поиграли, – фыркнула я. – Очень он мне нужен! И вообще, ссылка – значит, ссылка! Прострадаю здесь все лето, будет на папиной совести!

Я драматично приложила ладонь к груди. Руки уже успели покрыться легкими веснушками. Чертова деревня, где она взялась на мою голову? Я планировала лето в дорогом лагере среди себе подобных. Тех, с кем можно пощеголять смартфоном-флагманом и поворчать на вечно работающих предков. Но стоило папе увидеть мои оценки за год, как все планы накрылись. Спасибо злобной математичке.

План «королева драмы» не сработал. Бабушка не кинулась меня жалеть или звонить папе, чтобы он одумался. Просто принялась заворачивать блины. Ну, и не надо! Я вскочила с табуретки, и та затарахтела, чудом не падая. А меня уже и след простыл. Я бросилась прочь из летней кухни, мимо дома и, вообще, прочь со двора. А что? Все мультики про принцесс учили: забейся где-нибудь и рыдай, придет добрая фея, и все будет оки.

Вместо крестной и волшебной палочки встретили заросли камышей. Двор бабушки был последним на улице, дальше – только спуск и пруд. Маленький, заросший и больше напоминающий болото. От него несло тиной и какой-то гадостью. Воды не было видно за камышами и ряской. Тут и там плавали то пластиковые бутылки, то скомканные кулечки.

Идеальное место похандрить о загубленном лете! Я скинула на траву джинсовую ветровку, садясь на берегу. И приготовилась страдать.

Вдруг послышался тихий стон.

Я вскинула взгляд, напряженно щурясь. Может, лягушка квакнула или… или что тут еще водится? Но нет, стон повторился. Человеческий. Мороз побежал по коже, и я вскочила на ноги. В глаза бросилось что-то светлое в камышах.

– Труп… – одними губами выдохнула я и зажала рот ладонями.

Потом сообразила, что трупы не стонут. А этот еще и зашевелился. Слабо, как через боль.

Я подбежала ближе. Сердце бешено заколотилось. На ОБЖ нам, конечно, рассказывали и про искусственное дыхание, и про то, как утопленников спасать. Но сейчас все, как назло, вылетело из головы! Как только я увидела девочку, почти свою ровесницу, в мокром светлом платьице. Она лежала лицом вниз, уткнувшись им прямо в воду. А вокруг, как водоросли, расплылись золотистые, с рыжинцой, волосы.

– Эй! Эй, ты чего? Ты же захлебнешься! – паникуя, я ухватила девочку за плечи.

Она совсем ослабела и казалась тяжелой даже при том, что была худенькой и хрупкой. Я поволокла ее через камыши, ухватив подмышки. Девочка сдавленно застонала, даже не закашлялась. Только затряслась всем телом.

Я от неожиданности ослабила хватку, и она упала на грязный песок. Я отпихнула носком кроссовка зеленый бутылочный осколок – не хватало еще, чтобы поранилась. Голова девочки заметалась, как в кошмаре. Она зажмурилась, что-то неслышно шепча.

– Что? Что ты говоришь? – я наклонилась ближе и тронула ее лоб ладонью. – Да ты горишь вся! Кто ты, вообще, такая?

Несмотря на то, что девочка только что валялась в воде, губы были пересохшими, потрескавшимися. Они слабо шевельнулись, выдыхая:

– Иля…

– Так, Иля, тебе точно нужно в больницу! – я помотала головой. – Я сейчас!

Я уже собралась броситься домой со всех ног. Но тут на моем запястье сомкнулись тонкие длинные пальцы Или. Ее веки дрогнули, поднимаясь. Большие глаза с расширенными зрачками смотрели мутно, как сквозь меня. Казалось, у Или – линзы. Настолько неестественно выглядел ярко-бирюзовый цвет глаз.

– Нет! Нет! Мне нельзя! Меня сразу на опыты… – лихорадочно зашептала она.

Иля потеряла силы, снова откидываясь на песок. Но я уже и сама все поняла. Ведь по ее запястью тянулась серебристая чешуя, а с тыльной стороны торчал плоский плавник.

– Это что еще такое? – пробормотала я, беря вторую руку Или и видя то же самое.

Особо раздумывать было некогда. Кем бы ни являлась эта мутантка, она горела от жара. Так что я поднырнула под ее руку, обхватывая за талию. И вот так мы двинулись ко двору. Иля иногда что-то слабо бормотала, но потом вконец выбилась из сил. Ее голова поникла мне на плечо, а дыхание стало тихим и рваным.

Затащив Илю во двор, я сгрузила ее на небольшую скамейку под яблоней. И уже собралась побежать в летнюю кухню, к бабушке.