Биоконтейнер

Биоконтейнер

Тест можно было не покупать: утро началось со рвоты. Ощутив позыв, Аня ринулась из кровати и едва успела добежать до унитаза, когда организм изверг… попытался. Желтая кислая слюна измазала подбородок. Желудок еще посодрогался, затем все прекратилось. Аня села на холодную плитку, прижалась спиной к белому брату, дрожащими руками оторвала туалетной бумаги и вытерла рот. Вот угораздило! Когда, с кем она не предохранялась? Говорила сестра: пей таблетки. И вот нате, вдруг оказалась права, в кои-то веки. Черт, черт, что делать?

В спальне на тумбочке зазвенел будильник. Аня вдруг ясно ощутила, как мерзко, как отвратительно противно будет сегодня в мире. В метро вонючие люди, потные или надушенные, - от одной мысли желудок опять скрутило. Аня поднялась на ноги, почистила зубы, с ненавистью глядя на себя в зеркало. Позволила себе расслабиться в отпуске, теперь расхлебывай. Море! Солнце! Коктейли! Накачанные мальчики! Дура!!!

Снова зазвонил будильник. Успеть бы кофе выпить! – сгребая телефон и отключая звонок, подумала Аня. В голове всплыл образ горячего ароматного пара над любимой кружкой — и вновь ее чуть не вывернуло. Кажется, завтрак отменяется. Вот засада! Ну как, как же ее угораздило?

Дорога оказалась во сто крат хуже, чем она предполагала. Тошнило все сильнее. В маршрутке укачало так, что пришлось соскочить на остановку раньше и долго стоять, согнувшись над газоном, пытаясь отдышаться и не потерять внутренности. В метро чуть не потеряла сознание — на нее накатывали волны чужих запахов, непривычно резкие, грубые, дерущие желудок. На воздух Аня вышла, еле переставляя ноги.

В офисе девочки варили кофе. Не успев войти, Аня бросилась в туалет. Желудок рвался наружу, но выходить было нечему. Аня отплевалась, сполоснула рот и вернулась на рабочее место.

— Чего бледная-то такая? — окружили девчонки. Аня отмахнулась. Загрузив компьютер, она принялась искать частные клиники, делающие аборт.

Гинеколог, веселая тетка за сорок, с выбеленными волосами и яркими губами, дала Ане салфетку стереть гель. Перед глазами висел монитор, где в движущихся черно-белых полосах вырисовывалась толстенькая запятая.

— Срок маленький, три недели. Точно аборт? А что отец говорит?

Аня стерла холодный гель с живота.

— Какой там отец, их было трое в тот вечер, — скривилась она. — Отпуск, море, коктейли… Я даже не всех по именам знала.

— Как знаете, — лицо гинеколога попрохладнело. — Пойдемте, я вас запишу и проинструктирую. Через две недели подойдет?

Аня одернула юбку, спросила, измученная:

— А раньше нельзя?

Гинеколог  не подняла головы, записывая результаты УЗИ в журнал:

— Тошнит? Что вы хотите, милочка, — реакция организма на чужеродный белок.

— Ну не настолько же чужеродный… — Аня зажала рот.

— Вы точно придете? — спросила гинеколог. — А то некоторые отменяют. Экология в большом городе нездоровая, выкидышей много на ранних сроках.

— Какой там выкидыш! Я же к вам не сразу обратилась. В сауне три раза была, водку с мужиками пила, из окна офиса прыгала, он у нас на первом этаже. Народные методы не помогают. Цепкий чужеродный белок попался…

Она часто крутила в голове эту фразу, особенно когда ехала в метро или чуть что бегала в туалет на работе. В маршрутки она даже и не совалась. Чужеродный белок! Теперь она носительница чужой жизни. Как можно было так сглупить? Подумаешь, от таблеток толстеют. Можно подобрать, попробовать одни, другие… но не было бы всего этого ужаса, когда тошнит целый день. Есть Аня могла теперь только кефир и огурцы. Она сбросила три кило, побледнела, под глазами нарисовались круги, волосы стали тусклыми, по утрам на подушке оставалась прядь-другая. Витя из соседнего отдела, который часто по утрам, проходя мимо ее стола, останавливался поболтать и уже закидывал удочки насчет вечернего сеанса и немного кофе, поболтать, то да се, ты понимаешь… - обходил ее за версту, после того как она на его «доброе утро, не выспалась?» рявкнула так, что у него волосы чуть не слетели.

Тошнота одолела ее целиком, перешла в круглосуточный режим. Снотворное не помогало. Аня бродила по квартире, спотыкалась о разбросанные тапки, подолгу стояла на коленях перед унитазом, проклиная собственную глупость и всех мужиков на свете. Кто же был этот гад? Она всех предупредила, всем резинки раздала, какой пидарас не надел? Найти бы и убить! Но увы: она ни у кого специально телефоны не стала брать. Отпуск – это отпуск, погуляла и хватит. И верно – хватит…

Через неделю Аня поняла, что не может встать. Ноги ватные, голова кружится, желудок рвется на волю. Аня залпом выпила приготовленную с вечера воду, сжевала соленый крекер, едва сдерживая рвотные позывы. Зазвенел будильник, но она даже не стала отключать его, сам скоро заткнется. Легла обратно, накрылась с головой. Будильник продолжал трезвонить. Черт, это же телефон!

— Да, Марина Сергевна, — просипела Аня, нашарив трубку. В горле першило, перед глазами плыло. — Я возьму неделю за свой счет. — Она отодвинула трубку, и тирада начальницы о ее нравственности превратилась в неразборчивое бормотание. Когда оно стихло, Аня сказала: — Я уже записалась на аборт. — И снова отодвинула трубку. Когда гневное бульканье закончилась, она сказала: — Все так всегда делали. Просто раньше не было безопасных медицинских абортов. Через неделю буду, Марина Сергевна, обещаю.

И сбросила вызов. Спала в этот день до полудня, встала разбитая, выпила кефир и легла обратно. Скорей бы аборт, черт возьми! Когда, наконец, начнут растить детей в пробирках? За что ей это мучение? Неужели только за то, что она женщина?