Богатые тоже плачут

Дублин

В аэропорту мы не нашли никого, кто бы искал нас. Я нервничаю, начинаю набирать номер.

Оказалось, что наша хозяйка застряла в пробке и только приехала. Мы решили встретиться на стоянке. Голос мне показался очень зрелым, немного уставшим.

На стоянке было не меньше людей, чем в самом здании. Мы растеряно бродили между рядами машин, как вдруг уже знакомый голос обратился ко мне по имени.

Перед нами женщина, которая, как мне известно, из ее информации на сайте, старше меня на пару десятков лет. Но, кажется, она выглядит, наоборот, на десять лет моложе меня. Светлое лицо обрамляют густые, льющиеся лавиной, рыжие волосы. Они заколоты хлипкой заколкой сзади, но пряди выбиваются и проказничают. На лице, как будто кто-то брызнул оранжевой краской, рассыпались веснушки. У нее немного мужиковатая походка. Да и в придачу к этому на ней теплый толстой вязки свитер, со скудным треугольным орнаментом, и штаны, заправленные в грубые резиновые сапоги цвета грязи. Она, как будто уловив, что мы с Марселем ее оцениваем, весело воскликнула: «Да, какие мы разные, не правда ли?»

Это стряхнуло с нас некую неловкость, и мы дружно засмеялись.

Она оказалась водителем большого пикапа, красного цвета. На заднем сиденье вперемешку валялись пару пледов, лопаты, пустые пакеты, на полу виднелись пучки травы. Ее зовут Дэрин, живет она не в городе, а на своей ферме. Вообще она занимается коневодством, мне показалось, что для нас это отличная возможность пожить не только в столице, но и за ее пределами.

Пока мы ехали по бесконечным зеленым просторам, у нас завелась беседа, в которой мы смогли поближе узнать Дэрин.

– Вы пара?

– Нет, мы друзья. Просто путешествуем вместе.
– Когда-то я со своим мужем тоже путешествовала, когда мы были совсем молоды. Но потом завели хозяйство стали невыездными. Животные хуже детей, их нельзя просто взять с собой.

Она усмехнулась своему же замечанию.

– Теперь я живу одна.

Я не хотела спрашивать, что случилось с ее мужем. Я видела в этой женщине какую - то глубокую печаль, слишком прямо она держала себя, слишком открытым было ее лицо. Все это могло скрывать более сложные чувства, чем те, которые она предъявляла миру.

Мы летели по дороге, за окном скакала одна сплошная зеленая полоса. Я сидела у открытого окна, волосы мои трепал ветер, пахнущий солью. Где-то недалеко море. Дэрин включила радио, там играет какая-то зажигательная песня Элвиса Пресли, женщина начинает подпевать и отбивает пальцами заводной ритм. Марсель присоединился, похлопывая ладонями по своим коленям. Я почувствовала вдруг себя десятилетней девочкой, которую везут на дачу. Я знаю, что там будет весело. Там будет коровка Биби, козленок Леон, и песик Барс. Там будет много игр, там будет речка. А пока мы едем, мы поем песни о том, как жизнь прекрасна и светла. Дэрин на припеве начинает петь во весь голос, я не могу себя остановить. Я подхватываю и отпускаю себя. В маленькой кабине этой машине мы вдруг все становимся свободными. И едиными. Как будто я знаю Дэрин много лет. Как будто мы семья.

Так зараженные позитивным духом мы, наконец, добрались до места. Домик Дэрин стоял среди выгнутых спин холмов. Он был из серого камня, с темно синим шифером. Под окнами и у двери расположились клумбы, в которых были посажены цветы, сейчас поджавшие листочки от прохладного воздуха. Действительно я тоже стала замечать, что замерзаю. Мы объехали дом сзади и увидели все богатство хозяйства. Огромная, в три раза превышающая дом самой Дэрин, конюшня. За ним ограда, очерчивающая видимо место для работы с лошадьми. Слева еще одно сооружение поменьше, но все равно превышающее габариты дома, там видимо находилась остальная живность. Позади него виднелся небольшой огородик. Я оглядывала владения этой женщины, и удивлялась, как она одна со всем справляется.

Дэрин завела нас в дом. Узенький коридор, по правую сторону небольшая уютная гостиная, везде пледы, подушки, кружевные салфетки на мебели. Много фотографий на стенах. По левую сторону дверь в кухню, слега приоткрытая. Я очень хочу остановиться и рассмотреть здесь все, но женщина ведет нас дальше. Проходим по коридору, упираемся в три двери: прямо, направо и налево. Дэрин открывает первую.

Это миниатюрная комнатка, как из игрушечного домика. Две кровати, аккуратно заправленные нежно персиковыми пледиками. У двери с одной стороны шкаф из светлого дерева. С другой - из этого же материала стол. Над столом и на столе множество фото.

– Это спальня моих дочерей. Располагайтесь, я буду ждать вас на кухне.

Она уходит, прикрыв за собой дверь.

Я тут же бросаюсь рассматривать бывших жительниц этого места. Вот фотография молодой девушки с янтарными волосами, она увлечена позированием, сверкает улыбкой, озаряющей все лицо. На ней лимонное платье, в руках поднос с выпечкой. Рядом стоит еще одна фотография с этой девушкой, но тут она уже старше с каким-то немолодым мужчиной, держащим одной рукой ее за плечо, как тисками. Она уже не улыбается, а сосредоточенно смотрит в камеру, теперь на ней элегантное платье кроваво-красного цвета.

Я обращаю взор на другое фото, где, видимо, запечатлена вторая сестра. Она очень похоже на мать, у нее такие же ярко рыжие волосы, она одета в костюм наездницы, держит в руках кубок и располагающе улыбается в объектив. Все ее фотографии с лошадьми или наградами.

Всего одна, где они вместе, заставлена остальными. На ней девушки обнимают мать с двух сторон и целуют ее в щеку. В них так много жизни.

Марсель все это время сидел на кровати и потихоньку разбирал вещи из сумки. Я открыла шкаф, чтобы он смог сложить их. Он был пуст, исключая сложенный на полке костюм, который был на девушке с кубком. Мы переглянулись.

Наконец я присела на кровать, над которой висели десятки грамот и почетных знаков.

– Как ты себя чувствуешь?



Отредактировано: 16.03.2019