Богиня Артемида умеет любить

Серый Город

Albo dies notanda lapillo — день, который следует отметить белым камешком.
(латинское крылатое выражение)

Ступенька, ступенька, ещё ступенька. Стук каблуков по бетону. Я несусь, не беспокоясь о том, что могу споткнуться и покатиться вниз. Так даже будет лучше, быстрее спущусь.

Выбегаю и сразу же гляжу вверх. На небо. Меж свинцовых облаков едва проглядывает ослепительный круг. Это оно. Солнце! Ева сказала, что сегодня впервые за тридцать лет мы сможем увидеть его. Небесное тело, благодаря которому мы всё ещё продолжаем жить на этой планете, хотя оно и постоянно сокрыто от нас завесой громоздких облаков. Я стою, запрокинув голову, заворожённая божественным светилом. Это прекрасно... и почему я не находила ни одной книги и ни одного фильма, посвящённых Солнцу. Мне показалось, что стало даже немного теплее.

Но холодный ветер дует в лицо. Я оглядываюсь на свой серый, состоящий из бетонных блоков город. Разрушенный после катаклизма, уже заросший мхом дождливый город. Запах сырости уже давно пропитал его и жителей насквозь, он встречает и провожает всех, кто осмелился ступить на эту мёртвую землю. Серый Город. Место, где я родилась и выросла. И чертовски боюсь умереть.

Срываюсь с места, бегу вглубь улиц. Мимо простых обывателей. Куда бегу? Не важно, это всё чертовски не важно сейчас. Бегу вперёд, ощущая мнимую свободу, закрывая пустоту и безысходность в сердце этим чувством.

Я хочу взлететь. Куда? Конечно же, в небеса. В синие дали, в белоснежные облака. Я рождена летать, но почему я всё время вынуждена ползать по этой земле как какой-нибудь муравей или таракан? Почему?

Выбегаю на окраину. Впереди чёрные поля, сзади бетон. И некуда деть себя, куда бы ты не пошёл. Сердце неприятно сжимается. Обнимаю себя, как если бы замёрзла, хотя на улице действительно прохладно. Но я уже привыкла к такой температуре. Мы все привыкли.

— Мадемуазель? — кто-то окликает меня. — Вы кого-то ждёте-с?

Оборачиваюсь. Передо мной стоит высокий мужчина, одна рука почёсывает затылок, три другие в карманах. Рыжий, с горящими золотыми глазами, резко выделяющимися на фоне тёмных белков. В песочном фраке, с красной бабочкой на жёлтой полосатой рубашке. Чёрные жгуты-усики заинтересованно подняты на голове.

— Нет, с чего вы решили?

Тонкие губы мужчины растягиваются в улыбке.

— У вас такой грустный взгляд в эти поля. Вы прекрасны в своей грусти, мадемуазель. Как вас зовут-с?

Слегка улыбаюсь. Он странен. Я ещё не видела таких в этом городе.

— Шанель,— отвечаю, — а вас? Я никогда не встречала подобных вам здесь.

— Моё имя Прусак, и я с дальнего края под названием Алый Зуб. Это очень далеко, — он сделал паузу, — может быть, прогуляемся?

Я киваю, не до конца понимая, что вообще происходит. Кто этот человек, что он здесь делает и почему зовёт меня гулять?

Прусак щурит глаза; медленно шествует вперёд. Я шагаю рядом, разглядывая его как ребёнок.

— Вам нравится здесь? — вдруг спрашивает он.

Сначала морщусь, затем иронично вскидываю брови.

— Вы издеваетесь?

— Отнюдь. Многим здесь может быть по душе. Тихо, спокойно. Здесь можно жить.

— Существовать, — поправляю, — не жить, нет.

Прусак молчит, видимо, обдумывая мои слова. Вскоре его лицо озаряет просветление, он странно оглядывает меня с ног до кончиков усиков.

— Вам нужна другая свобода, не такая как у нас. Вам нужна абсолютная свобода. Однако, очаровательная мадемуазель, её невозможно получить. По-крайней мере, сейчас.

Криво улыбаюсь, набирая воздух в грудь для ответа.

— Если бы это было невозможно, тогда зачем вообще придумали это название?

Лицо нового знакомого озаряет насмешливая улыбка.

— Вы ещё так молоды и наивны-с. Когда-то я тоже был таким максималистом, жил мечтами, амбициями. Думал, что смогу достигнуть всего, чего пожелаю. Вся жизнь была впереди! Была. А я уж и забыл, о чём тогда мечтал.

— Ну, это вы, а это я.

Улыбка Прусака становится только шире.

— Вы удивительны! — восклицает он, рассматривая меня своими золотыми глазами. Словно два солнца смотрят на меня, прожигая сердце.

Дальше мы идём молча, проходим мимо заброшенного парка. С этим местом у меня связано много воспоминаний. Для начала, я познакомилась там со своей подругой Евой. 

Тогда был обычный для этого места день: небо периодически хмурилось, и редкие капли ударялись об асфальт. Ева тогда раскачивалась на скрипучих качелях; дымчатые волосы нависали ей на лицо, закрывая его почти полностью. Я села на скамейку рядом, достала из кармана мел и принялась что-то рисовать на асфальте. Ева остановилась, уставившись на меня своими безжизненными стекляшками, вставленными в орбиты. Я слишком много прочитала в её взгляде и поняла, что это не просто так. Что мы пришли сюда сегодня, именно в этот час, что мы смотрим сейчас друг на друга... это всё не случайно! Кто-то распорядился, чтобы мы встретились.