Больно не будет

Больно не будет

Утро выдалось чудесным. Бодрый ветер разогнал завесу из хмурых облаков, радостно светило апрельское солнце, напоминая о весне, и пробуждая застоявшийся за долгую зиму город своим настойчивым теплом. Люди торопились по своим делам. Маленькая девочка, которую мама вела в детский садик, прищурилась на солнышко, когда его лучики вспыхнули в просвете между серыми домами. Сутулый пожилой мужчина с бидончиком шаркал в сторону продуктового магазина, куда с утра подвозили свежее молоко. Мимо проехал «Газик», а за ним «Волга» повезла кого-то из номенклатуры по Литейному мосту.

В большое здание вошел человек в длинном распахнутом плаще, полы которого развивались и хлестали его по ногам в хромовых сапогах. Привычно приветствуя знакомых и начальство, он прошел по коридорам, достал связку ключей и открыл свой маленький кабинетик. Бросив плащ на вешалку, он сел за стол и разложил бумаги.
Завтра начинался его очередной отпуск. На всякий случай, он еще раз просматривал документы, чтобы не оставить «хвостов». На минуту отложив бумаги, он достал из-под стекла маленькую фотокарточку, какую обычно делают на документы. Это его жена, только в юности, если можно так выразиться. Ей и сейчас всего-то 28. По необъяснимой причине, это фото терзало его огрубевшую душу, возвращая мысли к тем временам, когда она только что окончила институт, и завоевала его каменное сердце глубокими каштановыми глазами.

В столе лежали два билета до Феодосии. Да, они проведут замечательный месяц на море. Хотя отпуск выпал не в самый лучший сезон для купания, больше всего им хотелось солнца, много солнца. Признаться, воды он боялся и даже не умел плавать.

Мужчина заварил крепкий чай, с шумом размешал в стакане сахар, и, не вынимая ложки, стал понемногу отхлебывать.
Дверь приоткрылась. В проем заглянул Курчавый, как его прозвал начальник за кудрявые непослушные волосы. Звали его Владимиром, Владькой.
- Зайди к начальнику и в архив, - сказал Владька.
- Знаю, - бросил он небрежно. - В какой камере?
- В пятой, – сказал Курчавый и ушел по своим делам.
Он еще посидел в своем кабинете минут десять, потом встал, поправил одежду и вышел в коридор. Вместо того чтобы пойти к начальнику, человек направился в другой конец, где виднелась мрачная дверь, покрытая зеленой краской и местами облупленная. В ней окошко, забранное решеткой.
Дежурный открыл массивную дверь и человек прошел внутрь. В нос ударил затхлый тюремный запах. Подойдя к маленькому окошку камеры номер пять, он постоял так с минуту.
Звон ключей дежурного словно вернул его в реальность. Он вышел.

Начальник приветливо пожал ему руку.
- Заходи, лейтенант. Ну что, куда собрался на отдых?
- В Крым к родне.
Начальник на секунду задумался, открыл серебряный портсигар, выбрал папиросу и смачно закурил. Его кабинет был завален бумагами, на полке лежал пистолет в кобуре, на стене – портрет вождя. Он испытующе посмотрел на вошедшего лейтенанта, привычно пытаясь прочесть мысли по внешним проявлениям.
- Ты готов? Распишись вот здесь в трех местах и иди в архив. Там тебя ждут.
Лейтенант послушно расписался и направился по коридорам привычным маршрутом. Зайдя в архивную, он сел за столик, на который ему указала служащая. Перед ним лежала средних размеров папка с документами. Он стал изучать бумаги.
Её зовут Полина. Фамилию он прочел, но не запомнил. Не важно. Выписки, справки, протоколы допросов. Муж её признан врагом народа. Преподаватель в средней школе. А вот и донесение на него и на неё. Судя по данным, писал сосед по коммуналке. Формулировки соблюдены. Двое детей отданы в детдом. Справка врача – беременность 5 месяцев.

Он закрыл папку. В глаза бросился год рождения – 1909. Такой же, как у его жены. Лейтенант снова открыл дело, где указан день и месяц – 4 февраля. Интересное совпадение. Она родилась в один день с его женой! Место рождения Петербург также совпадает. Он недолго повертел в голове эту информацию и отбросил. Расписался в ведомостях архива и вышел.

В кабинете начальника лейтенант подписал еще пару бумаг и направился к зеленой обшарпанной двери в сопровождении Курчавого, который первым зашел в камеру номер пять и вывел оттуда женщину, с чьим делом ознакомился лейтенант полчаса назад. Руки были зацеплены сзади наручниками. Серое хлопковое платье слегка оттопыривалось в районе округлившегося живота. Кружевной воротничок на нем был почти оторван. На спине следы запекшейся крови от пыток.

Её повели в другую камеру, пол которой был забетонирован с уклоном и имел канавку для стока воды.
Курчавый толкнул лейтенанта в бок, и подмигивая прошептал:
- Давай мы её того…, что добру то пропадать зазря?
Лейтенант кивком головы указал на выход:
- Пшел вон!
Курчавый отошел подальше, понимая, что сейчас с ним лучше не спорить. Лейтенант спокойно произнес, обращаясь к Полине:
- Девушка, вам нужно встать на колени.
Она послушно выполнила просьбу, не чувствуя холода бетона и боли в коленях. Её отрешенное бледное лицо словно поглощало свет, являя собой полную противоположность того, что сейчас происходило там, вне мрачного здания, где весна била во все колокола, пробуждая к жизни унылые сердца ленинградцев.  Её сердце билось рваным ритмом, грудь вздымалась, с шумом захватывая воздух, а сознание держалось на волоске, отказываясь понимать происходящее. Перед раскрытыми большими глазами проносилась жизнь, словно галлюцинация, ошалелыми красками, звуками, чувствами. Еще живая мать на фоне стога сена, парное молоко в кувшине в её руках, смех отца, бегущие к ней дети в тот день, когда её выписали из больницы после пневмонии. И словно набат в голове бил вопрос: за что? За что? За что?

Она вздрогнула, когда лейтенант положил руку на плечо.
- Полина, успокойтесь, больно не будет, - произнес он.
- Спасибо, - еле слышно прошептала она, и повторила, - спасибо.
Лейтенант расстегнул кобуру и достал начищенный револьвер. Грянул один единственный выстрел. Комната вмиг заполнилась пороховыми газами. Убрав оружие, он быстрым шагом направился прочь, а в камеру зашли ожидавшие рядом сотрудники, чтобы прибраться.

- Давай-ка ты домой, к жене, - доброжелательно произнес начальник, встретив его в коридоре. – Хорошо поработал, а теперь хорошо и отдохни. По выходу из отпуска получишь премиальные, я позабочусь. А сейчас иди, я тебя отпускаю, у тебя сегодня сокращенный рабочий день.