Больше никаких кошмаров

Глава 1. Исчезновение

Мие казалось, что она сходит с ума.

Портреты Эйлин окружали её, куда бы она ни пошла. С экранов телевизоров и рекламных щитов, с газетных страниц, с листовок на информационных стендах на Мию смотрело лицо сестры, знакомое до последней черточки, до последней реснички и родинки в уголке губ. Эйлин умела делать это так, будто одна знала какой-то секрет, необъяснимую тайну бытия, которую мучительно хотелось – нужно было – разгадать. И Мия смотрела в это лицо и бесконечно спрашивала: «Куда же ты делась, Эйлин? Куда пропала?». Любой звонок заставлял сердце Мии бешено биться, но за отчаянной надеждой на чудо чаще всего следовало сокрушительное разочарование. Мия механически повторяла в трубку;

– Все хорошо, да… Все хорошо. Она обязательно найдется.

Вчера Мие позвонили трое, двое журналистов и репортер с федерального канала. Все они жаждали новых подробностей, но что ещё могла сказать им Мия? В сотый, нет, в тысячный раз описать одежду, в который Эйлин вышла из дома? Опять рассказывать, какой замечательной сестрой она была, и как Мия скучает? Глупо, бессмысленно и отчаянно тяжело. Тем не менее, Мия согласилась встретиться со всеми тремя позвонившими. Пока об истории Эйлин не забыли, пока её фотографии показывают по телевизору и размещают в Интернете, есть шанс, что кто-нибудь вспомнит девушку в светло-серой байке и джинсах, с кулоном в виде глаза, которая теплым летним вечером вышла из дома и растворилась в синих сумерках.

Позже полиция с точностью до минуты установила путь, которым прошла Эйлин, от квартиры и до маленького уличного кафе на углу. Камера видеонаблюдения запечатлела, как она купила большой стакан ванильного латте и ушла. Скрылась за поворотом, и никто, ни случайные прохожие, ни электронные глаза камер больше не видели Эйлин Стоун. Она исчезла, словно растворилась в воздухе, словно и не существовала никогда.

Полиция опросила четыре сотни возможных свидетелей и разослала в окружные участки фотографии Эйлин. Телевизионные каналы, как и газеты, сделала короткие репортажи о таинственном исчезновении. Волонтеры вместе с полицейскими и самой Мией несколько дней прочесывали близлежащие кварталы и расклеивали листовки с призывом сообщить хоть какую-нибудь информацию о пропавшей. Но все было тщетно. Эйлин не находилась. Мия хорошо держалась на людях, не давала себе расклеиться и тогда, когда была в одиночестве. Но стоило сомкнуть глаза, и Мия вновь оказывалась на пороге квартиры, провожая сестру.

На шее у Эйлин висел кулон, который она купила за пару дней до того. Серебряный глаз, а вместо зрачка – голубоватый прозрачный камешек, отдаленно смахивающий на аквамарин. Наяву он был совершенно невзрачен (и что только нашла в нем Эйлин?), однако во сне Мии кулон преображался. Камень горел ярким, ослепительным синим светом, и Мия в страхе протягивала к нему руки, желая сорвать кулон с шеи сестры – но он раз за разом выскальзывал из пальцев. Эйлин смеялась, отступая все дальше, и синий огонь угасал, поглощенный темнотой. Тогда Мия просыпалась и долго лежала, глядя в потолок, унимая бешено колотящееся сердце. Она верила, что Эйлин жива. Хотела верить, но с каждым днем делать это становилось все сложнее.

В выходные было хуже всего. По будням Мия до ночи пропадала на работе. От цифр, отчетов и таблиц слипались глаза, но она с отчаянной решимостью ныряла в это море, взваливая на себя все больше и больше. Она слышала, как за спиной коллеги шептались «О, так это ведь Стоун! Да-да, её сестра…Ужасное несчастье. Мне сложно даже представить… Кстати, ещё кофе?». Эйлин не осуждала их. Для них её трагедия была чем-то далеким. Они не знали Эйлин.

В выходные, когда Мия оставалась одна, на неё наваливалось черное, безысходное отчаяние. Под холодным светом офисных ламп легко было верить, что Эйлин жива, что она непременно найдется, стоит только подождать. Дома же каждая мелочь напоминала Мие о том, что сестра пропала. Её любимая чашка, её футболка на спинке стула и забытая в ванной тушь – Мия много раз порывалась убрать их с глаз долой, но каждый раз останавливалась.

Находиться в царстве застывшего времени было невыносимо, и Мия полюбила бегать. Утром и вечером она, не обращая внимания на погоду, надевала кроссовки, стягивала волосы в тугой хвост и отправлялась с плеером в ближайший парк. Знакомый до последнего поворота маршрут успокаивал. Мия бежала до тех пор, пока ноги не начинали ныть, а затем ещё немного, и лишь потом позволяла себе отправиться домой, чтобы погрузиться в привычный кошмар.

Однако в этот раз все было по-иному. Спустя восемь песен – Мия мерила время пробежки не в минутах, а в количестве прослушанных треков – стало чуть темнее. Солнце скрылось за набежавшей тучей, повеял зябкий ветер, но Мия не остановилась. Она надеялась успеть до ворот парка и скрыться от дождя на террасе летнего кафе. Но природе не было дело до планов и надежд Мии. Дождь хлынул, когда до кафе была ещё далеко, и ей пришлось, свернув с тропы, спрятаться под ближайшим деревом. Мия постояла немного, прислонившись лбом к шершавой коре и лишь спустя несколько минут, отдышавшись, позволила себе осторожно присесть на траву. Натруженные мышцы болели, но уже не так сильно, как в первые недели пробежек. «Эйлин давно говорила, что мне стоит похудеть», подумала Мия, и сердце сжалось от привычной боли. Увидит ли сестра, какой Мия стала? Она прикрыла глаза, привалилась спиной к стволу. Прошлой ночью ей почти не удалось поспать, так что сейчас усталость брала свое. Не лучшая идея, засыпать прямо в парке, но дождь, кажется, не собирался прекращаться, а под широкими ветвями было сухо и почти тепло. Ничего страшного не случится, если Мия чуть подремлет, пережидая непогоду.

Иногда, на границе сна и яви, ей мерещилось, будто сестра совсем рядом, только руку протяни. Вот и в этот раз, едва она закрыла глаза, Эйлин словно бы присела рядом. Не желая упускать её, Мия плотнее сомкнула веки. Она боялась, что кошмар разрушит это сладкое наваждение, как бывало раньше, однако в этот раз он не пришел. Пришел лишь холод. Мия не хотела просыпаться, но холод становился все сильнее, и она нехотя приоткрыла глаза – чтобы тут же в изумлении широко распахнуть их.