Болван

Столпотворение

– Елки-палки, мы так до ночи не доползем! – Василий Палыч стукнул по рулю костлявой ладонью.
– Папа, ты мне обещал не психовать за рулем! Опять у тебя давление подскочит!
– Но ведь сроду же не было здесь никаких пробок! Двадцать лет ездили как по маслу… Что за напасть! Самолет там у них что ль упал?
Мама тяжело вздохнула, вытирая покрытый испариной лоб.
Коля в двадцатый раз играл в тетрис, чувствуя, как ноют неподвижно согнутые в коленях ноги. Алина сидела как статуя, закрыв глаза, с наушниками на голове. 
Никто не предполагал, что привычный полуторачасовой путь до дачи обернется дополнительным часом черепашьей езды от Каменки до Глухово. Жаркий, безветренный июньский вечер и душные, дребезжащие, пропахшие бензином «Жигули» все сильнее давили на психику.
– Тебя ж Петрович предупреждал, что там идет какое-то строительство.
– Ну что ж там такое строят-то, что заторы такие!
Впереди рычал и гудел бесконечный поток машин. Какие-то наглецы то и дело проезжали по обочине, поднимая тучи пыли, так что невозможно было опустить стекла.
– Понакупили иномарок, хамье! – ворчал дед.
– Еще раз пихнешь, дам тебе! – зло пригрозила Коле сестра, на миг выйдя из транса.
Коля вяло огрызнулся в ответ. До полномасштабного скандала оставалось совсем немного.
Как и все на свете, пробка, наконец-то, закончилась. «Жигули», почуяв свободу, стали радостно набирать ход.
– Щас посмотрим, что у них там… – пробурчал дед.
Коля отложил тетрис и уставился в окно. Увиденное превзошло любые разумные ожидания.
Глухово – маленький скучный поселок, по соседству с которым расположились дачи, был полностью обезображен, словно подвергся авианалету. Лязгающие лапы экскаваторов нещадно крушили жалкие деревянные домишки. За ограждениями виднелись широкие котлованы. Бульдозеры, бетономешалки, ревущие компрессоры. Сотни чумазых рабочих сновали туда-сюда с тачками и лопатами. Стоявшие в центре три каменных здания не собирались сносить, но даже их обнесли строительными лесами с явным намерением превратить во что-то совершенно иное.
«Там же дед инструменты покупал…» – рассеянно подумал Коля.
– Нет, ну ты посмотри, а! – задавленно прошелестел Василий Палыч, шаря глазами по сторонам.
Среди царящего производственного ада Коля разглядел памятник героям войны, беззащитно торчащий на краю траншеи. Его то ли пощадили, то ли до сих пор не решили, что с ним делать.
– Боже… Куда ж людей-то расселят? – прошептала мама.
– Варвары! – рявкнул дед. – Во-от она, демократия-то! Свободный рынок, едрить в кападык!
Когда они свернули на проселочную, прежде бежавшую через обширные луга дорогу, Коля увидел, что строительство идет и там.
– Пра-ально! Мы для них кто? Тараканы! – продолжал негодовать дед. – Все изгадили! И ведь ни черта же не построят!
– Да ладно тебе, – вздохнула мама. – Подземный магазин на Охотном ряду – ты тоже не верил, что построят. А какая красота получилась!
– Построят они! Для себя любимых построят! Где ты видела, чтобы у нас для людей что-то делали?
– Так они, может, и до нас доберутся, – промолвил Коля.
– Пусть только попробуют! Я им покажу! Я этих фашистов, полицаев проклятых…
Когда они приехали, ни о каком катании на велосипеде уже не могло быть и речи. Надо было ужинать, стелить постели и ложиться спать. Да и усталость после трехчасового сидения в машине накатила жуткая.
Коля вынул из рюкзака роман Стивена Кинга и, улегшись на кровать, попробовал окунуться в чтение.
Не выходило. В голову лезли воспоминания о Глухово. Кусочек знакомого с раннего детства мира, пусть даже небольшой, оказался вдруг разрушен и растерзан.
Коля пытался представить, что там могут построить. Судя по масштабам работ, планы у местных воротил были грандиозные. Коля вообразил, как на берегу реки медленно и грязно будут расти многоэтажные новостройки, появятся какие-нибудь гаражи, заборы, трубы. Ему никогда не нравилась мысль, что Москва рано или поздно доползет до Глухово. Но того, что это случится так молниеносно и нагло Коля не ожидал. Это напоминало блицкриг, о котором любил рассуждать дед в своих военно-исторических дебатах.
– Эй, тебя кто-то из твоих зовет! – крикнула с веранды сестра.
Коля бросил книгу и выбежал из дома. За калиткой стоял Алешка.
– Привет!
– Привет! Машину вашу увидел.
Без особого интереса завязался разговор.
– А ты в курсе, что там за стройка идет? – спросил Коля.
– Не-а. Тут вообще никто ничего не знает. Говорят, с мая началось.
– А это вообще законно, то, что они делают?
Алешка пожал плечами.
Коля жалел, что папа из-за работы не смог поехать на дачу. Уж с ним бы точно что-то прояснилось.
– Отец Максима Арханова, вроде сказал, что это этот… рейдерский захват. Незаконно короче.
– Как такое может быть? Это ж целый поселок! Тут же и милиция, и свидетели…
Дед, ругаясь себе под нос, искал связку ключей, которую где-то оставил минуту назад.
Коле вдруг пришло в голову, что дед, который так неистово рвал и метал, похоже напрочь забыл про разрушенное Глухово и теперь точно так же злится из-за ничтожного пустяка.
– Вот, напасть-то а! Как сквозь землю… – ворчал Василий Палыч, шурша сапогами в высокой траве. – Кольк! Иди в дом, щас клеща подцепишь!
– Кстати, у нас тут рядом тоже кое-что собираются строить.
– Что?
– Церковь, – Алешка мотнул головой. – Там, в поле. Где новые дачи стоят.
– Ну церковь – это ничего. Ладно, мне пора. Пока!
– Бывай!
Они пожали руки.
На следующий день ни дед, ни мама ни разу не вспомнили о событиях в Глухово. Алине было «по барабану».
Коля с Алешкой ездили на реку, где, к счастью, все осталось, как было прошлым летом. Правда по пути друзья отчего-то видели сразу двух мертвых птиц, лежавших в дорожной пыли со скрюченными лапками.
– Из-за чего ж это?
– Может, это из-за грозы? – предположил Алешка. – Молния в землю ударила, а птицы рядом пролетали. В Америке было что-то похожее. Целую стаю пришибло.
Они остановились на склоне. На миг Коле показалось, будто что-то вокруг все же резко переменилось. Что-то невидимое. Даже неощутимое. 
«Пусто как-то…» – промелькнуло в голове.
Странное чувство рассеялось, не успев толком проявить себя.