Божественный рассвет

Глава 1

Во дворце Верховного Бога стояла оглушительная тишина. Прибывшие на совет небожители не могли поверить в услышанное. Каждый перевел взгляд на трон из белоснежной яшмы, где восседал юноша необыкновенной красоты. Его длинные волосы, цвета молочного шоколада были разбросаны по плечам, а нежные, белые одеяния красивыми складками стелились на широкие ступени. Он сидел, в удивлении распахнув глаза, и беззвучно хлопал губами, не в силах издать и звука.

Бог Литературы, стоявший перед троном со свитком, слегка смутился от воцарившейся тишины. Кашлянув, он повторил то, что сказал минутой ранее:

— Все так, Ваше Величество. Он все еще жив. Его случайно обнаружили в одной деревне.

— Жив? — прошептал Верховный Бог, нахмурив темные брови. — О нем не приходило вестей так долго. Он что-то сделал?

— Нет. — Повел головой Бог Литературы, заложив руки за спину. — Он просто живет и учит детей.

— Повелитель, Цин Лун был низвергнут три века назад. — Пожал плечами Бог Земли, оправив темно-зеленое одеяние в пол. — Он носит проклятую печать, ходит как смертный, спасаясь бегством уже целых три века. Может, оставим его?

— Ты был его учеником, — хмыкнул Северный Бог Войны в темных, массивные доспехах. — Твое желание, оставить в покое учителя, можно понять. Но ты, видно, позабыл, что от его рук погибло больше половины пантеона богов. Он залил кровью Небесную Столицу, отрывал их головы, как безумец! Он бежит от нас, потому что знает, что его ждет.

Верховный Бог Тай У устало прикрыл глаза, потерев переносицу.

— Нет, он прав. Довольно. — Махнул рукой, подняв тяжелый взгляд. — Даже с печатью он превосходит каждого из нас. Пусть живет дальше, как и жил. Сейчас есть дела гораздо важнее... Например, Муншоу.

Несколько богов вскинули на Верховного Бога взволнованный взгляд. Уже много дней люди взывают к богам и просят их о помощи. Несколько небожителей отозвались на зов, но больше их никто не видел. У богов есть три основных правила: запрещено показываться на глаза людям; запрещено вмешиваться в судьбы людей; запрещено вредить смертным. Но именно эти правила мешают помочь людям Муншоу – зло исходит от них самих.

— Я могу проверить воду у города. — Вперед вышел красивый юноша с темными волосами. Его глаза, цвета древнего льда, сияли от предвкушения, а на губах играла улыбка. — Люди упомянули, что в последнее время у реки стал пропадать скот. Что, если там завелась какая-то нечисть!

— Проверь. — Милостиво махнул Тай У. — Но будь предельно осторожен.

Бог счастливо закивал, сжав красочный веер, поклонился и убежал, словно ручеек. Полы нежно-голубого одеяния с узорами взметнулась, как от прорыва легкого ветра.

— Я ему помогу. — Тяжело вздохнул Бог Войны Юэ Фэн и уверенно направился следом.

***

По дороге, с хворостом за спиной шагал юноша. Он щурил яркие глаза, цвета дикого меда на перепачканном грязью лице и улыбался беззаботной улыбкой. Его грязные, серые, порванные одежды с широкими рукавами, лоскутами трепыхались от каждого его движения. Каштановые волосы были убраны в пучок и спрятаны под доули[1] из веточек бамбука. Юноша вошел в деревенские ворота, удобнее перехватив тяжелую вязанку. Заметив его, босоногие дети радостно закричали, бросившись с объятьями. За грязью никто и никогда не видел его настоящее лицо и не знал возраста. Он мог прожить десять, а то и двадцать лет, не боясь, что кто-то заподозрит в нем бессмертного.

[1] доули – коническая шляпа с широким или открытым устьем, предназначенная для защиты от солнца и дождя при полевых работах.

— Учитель! Учитель! — кричали дети, тянув к юноше грязные руки.

— Вот, как и обещал. — С улыбкой произнес он, достав из широкого рукава мешочек с ягодами и сахарным тростником.

Дети радостно защебетали, хватая из мешочка алые бусины. Улыбнувшись, учитель направился к темному, покосившемуся дому, где сидела старуха и резала полоски кожи.

— Бабушка, ваш хворост! — улыбнулся юноша, положив вязанку у двери.

— О, спасибо Учитель Цин! — улыбнулась она, протянув шнур с бусами из янтаря. — Как и обещала, я починила Ваш шнурок.

— Спасибо бабушка. — Учитель взял шнурок с тремя крупными бусинами и повязал на тонкое запястье.

Он пошел дальше, бодро ступая босыми ногами по земле. Все те, кто шли ему навстречу улыбались и приветливо кивали.

Деревня была очень маленькая и все друг друга знали в лицо. Самый дорогой дом в деревне был небольшим и принадлежал главному управляющему. У каменных ворот сидел подросток, лет четырнадцати в белой рубашке и штанах. При виде учителя, мальчик подскочил и поклонился юноше.

— Учитель! Этот ученик сделал то, что Вы просили! Переписал текст десять раз и прочел отрывок из «Песнь Гао Цзу»!

— Хорошо. Учитель тобой доволен. — Кивнул учитель, достав из рукава тонкую, потрепанную книгу и протянул её мальчику. — Прочитай и перепиши. Как управишься с этим, прочти это и это. — Он достал еще две книги и вложил в руки подростка.

— С таким усердием тебя примут в... — Он поднял взгляд, заметив на дороге высокого парня в длинной, темно-злой тунике, черных штанах с высокими сапогами и широким поясом, где висел серебряный серб с ветвистыми узорами, — школу мастеров.