Божественный спор

Глава 1. Загорается метка

В небесных покоях

Нилиида сладко потянулась в кресле, специально повернувшись так, чтобы никто из присутствующих не смог упустить из виду, какая у нее тонкая талия. Свет падал на лицо юной богини сбоку, красиво подсвечивая изящный профиль.

— И все же я не согласна, — мелодично протянула она, глядя на соперниц круглыми голубыми глазами.

В ответ Гердия свела на переносице густые темные брови.

— Ты сомневаешься в моей силе? — ее хриплый голос звучал раздраженно, — Я же не говорю, что ты некрасива, а Онифа глупа. У каждой из нас свои достоинства.

— Я говорю о том, что физическая сила не всегда приводит к победе. Есть много способов достичь желаемого…

— Например, умом или хитростью, — вмешалась в разговор третья богиня. Ее серые глаза лукаво блестели, а на тонких губах играла улыбка.

— На каждую хитрость найдется свой хитрец, — покачала головой Ниилида так, что ее золотистые локоны блеснули на солнце, — Нежность и очарование позволяют многое решить миром.

— Если на слабую девушку в подворотне нападут грабители, ты думаешь, она сможет их очаровать? — Гердия сложила мускулистые руки на груди.

— Какой кошмар! Бедная девушка… — округлила глаза в притворном ужасе Ниилида — И все же обаяние может сыграть свою роль в такой ситуации. Не стоит недооценивать силу очаровательной улыбки.

Она тут же продемонстрировала, о чем идет речь, обнажив белоснежные зубки.

— Ну хорошо, допустим. Но что ты предложишь сделать воину, на чей дом напали иноземные гости и держат кинжал у горла хозяина? Тоже поразить их улыбкой? — не сдавалась богиня войны.

— В словах каждой из вас есть доля правды. Но только мудрый человек может решить, в какой ситуации лучше действовать силой, а когда обаянием, — снова вмешалась сероглазая Онифа, — Впрочем, это бессмысленный спор. Каждая из нас считает, что ее способности — ось, на которой держится мир.

— Я не поверю, что богиня мудрости не знает, как это выяснить наверняка, — в словах Гердии, бурной в эмоциях, как и ее стихия, чувствовалась угроза, — Скорее можно подумать, что богиня мудрости не хочет этого выяснять.

Ниилида протянула руку и взяла из золотой вазы сочный персик. Нежная бархатистая шкурка лопнула, едва она его надкусила, и густой сладкий сок наполнил рот. Наблюдать за тем, как лицо Онифы теряет привычное равнодушие, было любопытно.

— Мне нечего бояться, Гердия, — холодно парировала она, и в ее глазах засеребрился туман, — И если ты так хочешь узнать, кто из нас сильнее, это довольно просто выяснить. Достаточно спросить Единоглазого, который сделал нас богинями, подарив каждой свою божественную частицу.

— Думаешь, он так просто признается? — поинтересовалась Ниилида.

— А почему бы и нет? Думаешь, ему выгодны наши пересуды. Этот разговор повторяется вновь и вновь не одну сотню лет. Я сама от него устала. И, между прочим, в прошлый раз, когда Гердия решила доказать нам свою силу, людям пришлось перерисовывать карту мира.

— Дело не в нашем споре. Не надо обвинять меня в излишней жестокости или горделивости, — поморщилась богиня войны, — Все складывалось так, что разрозненным землям требовалась одна крепкая рука.

— Да, но процесс объединения племен занял бы больше времени и прошел бы не так жестоко, если бы ты не поддержала того человека.

Остановить богиню мудрости в дискуссии — или это была полемика? Ниилида никак не могла запомнить разницу — было невозможно. Но она знала, что ее можно отвлечь.

— Онифа, мне кажется твоя идея попросить рассудить нас Единоглазого, как всегда, блестяща, — нежно пропела богиня красоты, не отводя взгляда от серых глаз богини мудрости. К концу фразы серебристый туман в них почти рассеялся, снова обнажив зрачки.

— Если вы так этого жаждите, то пойдемте и спросим, — она уже сделала шаг в сторону выхода, как вдруг остановилась и медленно произнесла, не оборачиваясь — Только помните, что сбывшиеся желания нечасто радуют их владельцев. Даже если они боги.

***

В священном лесу Имизонии

Оперение стрелы щекотало щеку. Олень стоял метрах в десяти, и еще ни разу Арнике не удавалось подойти так близко. Умное животное умело не подпускать к себе хищников — ни диких зверей, ни толстокожих, вонючих, шумных людей. Арнике пришлось сливаться с листвой и делать каждый шаг бесшумным, несмотря на трескучесть сухих опавших листьев. Самым сложным было подавить потливое волнение и спрятать аромат тела, для этого она специально шла все время против ветра.

И теперь она чувствовала гордость, что ей удалось выследить большерогого оленя — уже немолодого и потому опытного. Сейчас все зависело только от одного: попадет стрела в цель или нет. Если выстрелу не удастся угодить прямо в сердце, легкое ранение только испугает животное и заставит сбежать. Одна стрела определит, что впереди —- победа или поражение. Никто не станет ругать Арнику за промах, но ей самой будет стыдно показаться на глаза матери, чью меткость постоянно воспевали менестрели.

Девушка не стала медлить дальше: оттянутая до упора тетива и так грозила выскользнуть из влажных пальцев, а то и вовсе лопнуть… Наконец вырвавшись на свободу, стрела звонко свистнула. Этот звук все еще стоял в ушах Арники, когда олень жалобно заревел, сорвался с места, но не пробежав и пары шагов, завалился на бок. Она шумно выдохнула, глядя на желанную добычу, еще не веря, что все удалось. Так же, как матери в первую охоту. А, может, даже лучше.

Дальше она уже не думала, а просто бежала к туше, на ходу доставая из заплечного мешка веревку, чтобы подвесить оленя и освежевать. Дотащить такую огромную тушу в одиночку она не смогла бы, а звать кого-то на помощь было ниже ее достоинства. Тем более, что ритуал первой охоты изначально требовал справляться со всей работой в одиночку. И пусть последние годы молодые имизонки пользовались все большими послаблениями, Арника не могла себе позволить дать слабину. Царской дочери не к лицу ждать поблажек.