Божьи Коровки В Астрономической Башне

Глава 1. Краков.

Ангел, по имени Пьйорко, стоял на черепичной крыше и ожидал рассвет. В небе уже появились бордовые полосы зари, Солнце проснётся через пять минут, и над горизонтом появится большая, жёлтая звезда. Рядом с ангелом пробуждения дневного светила ожидали воробьи, голуби и зелёные стрекозы. Пьйорко не боялся высоты, он стоял на самом краю карниза, на первом черепичном ряду, его одежда колыхалась на ветру. Ангел знал, что даже одна тонкая плитка черепицы выдержит его вес, и вес всех его вещей. Лишь желание, никого не потревожить своим присутствием, отвлекало ангела от наблюдения за небом, и иногда он оглядывался по сторонам.  

Дом, на крыше которого примостился Пьйорко, чувствовал присутствие ангела, но не обращал на него внимания. Старинное здание было занято другим, более важным делом, оно скрывало сокровища. Стены и перекрытия всех трёх его этажей были сложены из кирпичей и известняковых плит. Это строительные материалы, в которых можно сделать чуланы, коморки, норки, сейфы, пузыри и другие секретные хранилища ценных предметов.

За сотни лет в комнатах и коридорах, на чердаке, в первом и во втором подвалах, в угольном погребе, в дымоходах и лестничных ступеньках появились клады, заклады, вклады, свёртки и коробочки. Люди прятали редкие предметы, мыши сухари и зерно, сороки блёстки, кто-то копил мандариновые корки, а кто-то другой, неизвестный, коллекционировал перегоревшие лампочки. Дом ревниво оберегал, все эти богатства, и не позволял никому, заглядывать в свои тёмные уголки.

Пьйорко, если и находил какую-нибудь вещь, то возвращал её законному владельцу, обычно, человеку. Люди были рады находкам, но они, почти сразу перепрятывали найденные вещи повторно. Дом уже не обращал внимания на такой удивительный круговорот предметов, и с улыбкой вспоминал ангела.  Жители города ценили мудрость этого здания и дали ему собственное имя «Дом под крокодилами», и это имя было заслуженным.

На фасаде Дома сидели два мраморных крокодила. Скульптор создал грозных хищников добрыми, и, хотя речные рептилии скалили свои зубы, их никто не боялся. Воробьи, домовые, кленовые, крылатые семена нагло сидели и лежали внутри мраморных челюстей, и без какого-либо беспокойства часами обсуждали городские события. Если говорить, по правде, то эти два крокодила не были хищниками, им хватало энергии грозовых облаков. Когда появлялась возможность, они слезали с фасада, и бежали купаться в ближайший фонтан. Никого, за прошедшие века, ни укусили мраморные крокодилы и ни поцарапали, в этом не было нужды.

Старинный дом гордился своими крокодилами, так же дом гордился своими соседями, и своим положением в городе. Все соседние дома были каменные, высокие, пяти и шестиэтажные с длинной и запутанной биографией. Каждое здание, имело свой повод для гордости. Один дом гордился флюгером в виде гигантских расчёски и ножниц, другой дом хвастался камином размером с холодильник, был дом, который на своём чердаке скрывал колонию летучих мышей. Такое единодушное желание гордости, объединило все дома в округе в единый дружный квартал. Новые дома строились редко, и новеньких никто не принимал в свою компанию. Ведь в новых домах не живут мраморные крокодилы, ими не вертят флюгеры в виде расчёсок и в них не рождаются детёныши у летучих мышей.

Пьйорко не просто так встречал рассвет на черепичной крыше. Он прощался с домом, с улицей, с летучими мышами, и со всем большим городом. Прощался, на долгий срок. Ангел вслед за, семьёй одной девочки, Ванды Лагиевки, покидал уютный, старинный Краков. В далёком, северном городе, Санкт Петербурге, отец Ванды получил место главного режиссёра в кукольном театре. И теперь туда в Северную Венецию переезжала вся семья Лагиевка, и куда теперь перемещался и Пьйорко.

Квартира родителей Ванды находилась в доме напротив, сразу через улицу. Ангел отлично видел, что, не смотря на ранний час, на кухне у Лагиевка уже горит свет, и всё семейство, по-видимому, завтракает. Большинство личного имущества, в том числе кухонные принадлежности, уже переехало в Санкт Петербург, и поэтому, наверное, утренний стол, сервирован пластмассовой, одноразовой посудой.

Пани Мелания, мама Ванды открыла фрамугу, чтобы впустить на кухню уличные ароматы свежеиспечённого хлеба и булочек. Рядом находилась пекарня тётушки Агнешки, пани Мелания знала, что в Санкт Петербурге подобных, вкусных ароматов не предвидеться. Пан Мартин, отец Ванды, пытался что-то серьёзное объяснить жене и дочери, его лицо было малинового оттенка, чёрные усы сурово топорщились, а руки рисовали в воздухе замысловатые фигуры. Но он не мог перебить пряного аромата корицы, Ванда и Мелания его не слушали, и смеялись в ответ. Такая картина, за завтраком, была привычной для этой семьи.

Пьйорко был невидим для людей, но его видели голуби, коренные жители крыш и карнизов. Птицы ожидали туристов, или добрых людей, которые покормят их вкусными хлебными крошками или пшеном. Иногда, то один, то другой голубь внимательно смотрели на ангела, и застывали в задумчивости. Они пытались понять, полетит ангел клевать пшено или нет. Этот вопрос был настолько сложный, что не один из голубей не ответил на него правильно.  Ангелу не нужно было пшено.

Сегодня было особенное утро, Пьйорко ждал чудо. И когда Солнце окончательно проснулось, в реальности чуда смогли убедиться все внимательные наблюдатели.  Ровно в тот миг, когда первые лучи дневного светила, достигли большой белой короны, установленной на высокой башне Мариацкого костёла, над старым городом зазвучал пронзительный голос одинокой трубы.

Ангел любил случайные, свойственные естественной природе совпадения. Сегодня восход Солнца до последней секунды совпадал с первым аккордом Хейнала, и можно было видеть, как с каждой нотой старинной мелодии, уходят ночные тени и проявляются все городские краски. Когда труба умолкла, Большая Корона уже играла солнечными зайчиками, а на крыше, где стоял ангел, послышался скрип чердачной двери.