Брат

Брат

В кабинете было прохладно и безлико. Сплошные бумаги, папки и ничего не напоминало о том, что через неделю будет новый год.

- Я думаю, мы с вами успеем все документы оформить до праздников, - бодро сказала заведующая и закрыла папку. - На новый год у нас тут такое светопреставление, каждый день шефы с подарками, елки, развлечения, и лучше, чтобы девочка не перевозбуждалась.

- Милана и на елку не попадет? – на всякий случай спросила Маша, радуясь в душе, что через пять дней вся возня с документами закончится, и они с мужем станут настоящими родителями самой красивой девочки в мире.

- Почему? Можете привезти Милану второго или четвертого января.

Разговор в кабинете детского дома № 17 г. Москвы, с длинным и зубодробительным официальным наименованием, подходил к концу. Заведующая положила папку в ящик стола, задвинув его со стуком, и веско добавила:

- Можете забирать девочку сегодня.

- Сегодня? – недоверчиво переспросил муж Маши – Сергей.

- Да. Все юридические моменты улажены, не вижу препятствий. Блок три, вторая спальня. Не забудьте попрощаться с мальчиком. – заведующая поджала губы. – Всего доброго.

Они вышли из кабинета, и Маша перевела дыхание. Она боялась разговоров с суровой Анной Васильевной. Ей всегда казалось, что в любой момент та может встать и сказать непреклонно «Вы недостойны быть родителями такой чудесной девочки, и мы отдадим ее другим, более подходящим». Ничего такого, естественно, не случилось, в детский дом они пришли в сентябре, и документы собрали удивительно быстро – за три месяца.

Трехлетняя Милана запала в душу Маше почти сразу. В отличие от других детей она не подбегала ко всем взрослым, приходящим в группу, не повторяла заученное «мама» и не смотрела в глаза, просящим, и в тоже время недоверчивым взглядом. Она обычно тихонько сидела в уголке и играла с куклой. Но в первый раз, когда Маша подошла к ней и неуверенно спросила, как ее зовут, охотно рассказала, что ее зовут Милана, она любит мороженое и пони и ей три годика.

Бойкая речь малышки, ее белобрысые кудрявые волосы (почти как у Маши в детстве) запали ей в сердце и в следующий раз они пришли уже вместе с мужем. Почему заведующая выбрала именно их в качестве будущих родителей Миланы, она не знала. Желающих было много, тем более девочка попала в детский дом недавно. Как ей объяснили, мать и отец ребенка допились до горячки, подожгли дом и задохнулись. Милану спас старший брат.

О существовании брата Маша узнала поздно – когда половина пути по удочерению была пройдена. Мише было девять лет, и желающих усыновить его не было – мальчиков в таком возрасте брали не охотно – почти у всех были немалые пробелы в учебе, задержки психо-эмоционального развития, проблемы с поведением. У Миши вроде бы все было нормально, но ее муж сразу сказал, что воспитывать девятилетнего мальчика из трудной семьи будет во сто раз труднее, чем маленькую девочку. И что, если они не справятся?

Но все равно на душе скребли кошки. Милана собралась быстро – у нее уже были готовы немудрящие девачковые сокровища, половину которых подарила Маша за три месяца почти еженедельных визитов в детский дом. Она доверчиво дала руку женщине:

- Надо поцеловать братика.

- Конечно, ты поцелуешь братика. Где он, показывай.

Милана очень быстро нашла игровую детей начальной школы, пройдя по привычному маршруту. В комнате стоял невообразимый шум – дети играли во всадников. Маша знала эту игру еще с детства – один садился на другого и игроки сшибались, кто кого оттолкнет дальше.

- Я – пас! – раздался уверенный голос, и к Маше с Сергеем подошел Миша – серьезный вихрастый парень, с веснушками на лице, мятый и взъерошенный.

- Здравствуйте! – он протянул руку Сергею и тот ее аккуратно пожал. – Пойдемте в спальню, а то здесь и поговорить не дадут.

Он сел перед сестрой:

- Привет, конфетка!

- Я котенок, мяу! - важно сказала девочка и обняла брата. Тот взял ее за руку и повел всех за собой.

В спальне мальчиков было аскетично – четыре кровати, тумбочки, один стол и несколько плакатов с машинами на стене. Мальчик сел на кровать и достал розовую расческу:

- Опять растрепалась. Кто сегодня заплетал – Инна Сергеевна?

- Больно было! – пожаловалась девочка, привычно садясь к нему спиной.

- Она всегда говорит, что больно, хотя заплетают ее нормально, я сам проверял, - сказал мальчик и аккуратно расплел крохотную косичку сестры, сунув розовую резинку в карман, – просто не любит заплетаться, не обращайте внимание.

У Маши защипало в глазах, и она почему-то взяла за руку мужа.

- И резинки она часто под подушку кладет, если ее на ночь не расплести. – продолжал мальчик. Он стал медленно и тщательно расчесывать кудряшки сестры.

- Кушает она почти все, - продолжал мальчик, - только к мясу не привыкла, не было у нас его, так вы курицу ей варите, она может сразу две ножки съесть. Очень ее любит. Конфет много не давайте, она съест три штуки, а потом руки чешет.

Маша и Сергей переглянулись – про аллергию на сладкое им не говорили.

- На горшок она сама ходит, не убирайте только его никуда, чтобы на виду был. Она как ходить начала, нам соседка горшок от своих внуков отдала и сказала высаживать. Я быстро это дело наладил – надоело ползунки стирать.

- Ты сам стирал? – не поверила Маша.

- А кто? Мать что ли? Так она только первые полгода, как из роддома пришла, держалась. А потом опять запила. Бухали с отцом на пару. Хорошо, что просыхала иногда и могла до педиатра дойти, рецепт на питание взять, а то бы не знаю, чем и кормил.

- Ты и сестренку кормил? – уже в шоке переспросила Маша и получила привычный ответ:

- А кто? Бутылочек соседи дали, накипячу воды, заварю это дело и кормлю. Она такая кроха была, а уже понимала, когда пора кушать – не плакала, лежала и ждала. Я даже у кроватки спал на полу, чтобы ночью вставать. Хуже стало, когда в школу пошел. Прихожу, мать бухая, отца нет, Миланка вся обоссаная орет, есть просит. Я матери говорю, ты хоть после обеда пей, когда я дома, а до обеда сестру покорми, она же маленькая, помрет еще. Помою, покормлю, сходим погуляем, а там и день прошел.