Брауни

Брауни

. Неважно, пожилой человек или малолетний школьник, все боятся поломать машины и ноги о такие дороги. Наши люди молятся на метро, больше детсадов и школ, пока я брожу по этому месту, стараясь смотреть только вверх, на облака и небо. Видеть панельные дома 1960 — 1970-х годов больно и неприятно.

      Ну вот, от этого не избавиться. Вдали всё равно плывут чёрные тучи, извергаемые заводами.

      Послышался скрип, это моя мать выходит из подъезда. Она выглядела плохо: истощала, кожа стянулась, мешки под глазами выросли в несколько раз. Моя мать, Анастасия Захаренко*, перебирала с алкоголем, что я никак не мог предотвратить. Сейчас мы направлялись на рынок, старый-добрый «Садовод».

— Заводские там как поживают? — так называл я маминых друзей-собутыльников, объясняя тем, что они и правда работают на заводе.
— Антон, мы уже разговаривали с тобой на эту тему, — она прощупывала помидоры, стараясь выбрать самые хорошие, чтобы хоть раз за несколько месяцев приготовить салат.
— Так же, как разговаривали на тему пьянства, переезда и моей учебы, — напомнил я, кивнув нерусскому продавцу, дабы он взвесил наши овощи — по-другому они не понимали.
— Что тебе не нравится в нашем жилье, сынок? — тему с пьянством, самую первую, она хорошенько обогнула, но я не стал заводить разговоры об этом в который раз.
— Например то, что мы живём в районе Капотни, — я забрал пакет с овощами, и мы пошли за яйцами.
— Мы с твоим отцом не можем сейчас заработать на новое жилье в каком-то другом районе, мы еле платим квартплату.

      Ах да, как же я мог забыть — Новостроек в Капотне нет, а квартиры вторичного рынка стоят около 120 000 рублей за квадрат.

— А вот насчёт учебы, можешь попробовать, — прокряхтела мать.
— Что значит «можешь попробовать»?.. — удивился я. — Думаешь, я не поступлю никуда? Закончил я школу, напомню, с отличием.
— Многие великие люди учились на три и стали олигархами, — начала причитать мама. — А кто-то закончил на пять и стал рабочим. Пойми, мы не сможем заплатить за твое обучение.
— Ты вообще каким годом живёшь, мам? Это давно делается по-другому, — надулся я.
— Ну-ну, — протянула она, — Как я упустила тот момент, когда ты стал следить за золотой молодёжью*?
— Я слежу не за ними, — уточнил я. — Я слежу за развитием крупных олигофренов.
— Не забывай, что олигофрен — задержка в развитии…
— Не забывай, что так я называю олигархов.
— Представь, назвали бы тебя так — олигофрен, будучи ты успешным и ценимым в обществе человеком.
— Было бы забавно, — улыбнулся я, впервые за долгое время.
— Тогда можешь пойти посмотреть вступительные в институт, олигофрен.
 

***



      Просматриваю инстаграм на пороге техникума «Бауманка», вдохновляясь новыми фотографиями детей богатых.

      Дмитрий Позов купил сыну новый ламборгини. Ксения, дочь Сергея Матвиенко, ведёт трансляцию об очередных гонках.

      «Припарковал» старый велосипед и сел на ступеньки, завороженный очередной гонкой, которая должна была закончиться смертью. Не то чтобы я желал смерти этим детям, просто понятно, такое не может закончится благополучно.
— Молодой человек? — ко мне подошёл мужчина в возрасте, очевидно, какой-то профессор. — Режим работы закончился уже полчаса назад, вы опоздали.
— Здравствуйте, — встав, я протянул ему руку, он её пожал. — Мне бы поступить к вам, я за этим приехал.
— Так вы на набор? — удивился он. — Набор всё ещё открыт, вы принесли нужные документы?
— Какие нужно было?.. — решил уточнить я, немного неуверенно.
— Для поступающих перечень вступительных испытаний, — я выдохнул, это сумел предусмотреть. — При наличии действующих результатов ЕГЭ они могут быть засчитаны в качестве результатов вступительных испытаний.
— Всё есть, — кивнул я.
— Можете проходить, — он указал на вход в здание. — Попросите кого-нибудь на первом этаже проводить вас в двести двадцать второй кабинет, — я ещё раз пожал ему руку, радостно побежав в здание.

      Возле того самого кабинета было много людей, целая толпа. Они очень быстро заходили в кабинет, и так же быстро выходили. Их отличие было лишь в том, что кто-то выходил довольным собой, приглаживая воротник рубашки и проводя взглядом по ожидающим, а кто-то разъяренно выбегал из кабинета, обязательно что-то бросив в стену. Обычно к самым стандартным людям относился именно второй вариант, что меня безумно пугало. Неужели собеседование настолько сложное?

      Когда из 222 вышла девушка, полная радости и сказала, что может входить следующий — пошёл я. Неуверенно постучав, я решил войти. За столом сидел мужчина преклонных лет, с сединой и лысиной. Он нежно протирал очки своей бархатной тряпочкой бордового цвета. С виду он был уставшим, серьёзным и задумчивым, сначала даже не обратил внимание на то, что я вошёл.
— Здравствуйте, — подал голос я, всё ещё внимательно рассматривая мужчину и его кабинет. На стенах висели грамоты, стеллажи украшали разного рода награды, выставленные напоказ — эти люди хотят, чтобы об их заслугах знали. — Я на собеседование, — мой голос оборвался, на лбу выступил пот. Мужчина смотрел на меня внимательно, изучая. Мне показалось, прежде чем оторваться от меня своим взглядом, он ухмыльнулся.
— Ну, присаживайтесь, — пригласил меня рукой мужчина, указав на стул напротив него. — Меня зовут Иннокентий Аркадьевич, можно просто Иван Лоскутов, — я судорожно кивнул, поняв, что он так шутит. Прибаутки, конечно, у старого поколения так себе. — Представьтесь.
— Антон Шастун, — я обратил внимание на его реакцию. На то, как вальяжно он двигался, как тянул разговор.
— Мы с вами никуда не торопимся, Антон Шастун? — спросил он меня невзначай, сев на диван сзади моего стула. — Расскажите мне о себе, Антон.
— Я Антон Шастун, девяносто девятого года рождения, прожил большую часть своей сознательной жизни в Украине, на данный момент проживаю в районе Капотня, — как же он скорчился, после слова о том, что я украинец. Люди так не корячились, когда я говорил о Капотне, а тут сразу такая нервозность. Сам Иван Лоскутов был нерусским, возможно, немецких кровей.
— Это всё, конечно, интересно, — Лоскутов провёл взгляд по моей одежде. — Ты же в школе учился, я надеюсь?
— Да, конечно, закончил все одиннадцать классов.
— Как ты смог закончить все одиннадцать? Ты же полжизни прожил в другой стране, — он скрестил пальцы.
— Я переехал сюда в седьмом классе, — уточнил я. — Обучение в другой стране никак не помешало мне организоваться здесь, — я пытался говорить как можно спокойнее, все-таки это, возможно, мой будущий профессор.
— Интересно, — заключил Лоскутов, встав и подойдя к своему рабочему столу, — Со сдачей ЕГЭ у тебя как? Получилось? — он изучал бумаги, которые я принёс ему. Вопрос был риторическим, так как через пару минут он стал задавать мне вопросы по учебной программе. Словно не верил, что я мог сдать экзамены.

      Я прошёл собеседование, сдал нужные документы и ушёл оттуда. Мне сказали прийти через неделю для написания вступительных экзаменов.

      Было поздно, я отъехал на какую-то аллею, поблизости купив шаурмы. Голодный был жутко, но всё равно открыл инстаграм. Понимая, что увиденное могло заставить меня «выплюнуть» съеденное за весь день в один счет, всё равно рассматриваю фотографии, пытаясь заметить что-то необычное, стоящее внимания.



Отредактировано: 09.07.2017