Бумажная лилия.

Бумажная лилия.

В этом году зима началась рано. Было только начало ноября, а снег уже залепил окна, к теплицам каждый раз проходилось протаптывать дорожки заново. В замке гуляли сквозняки, а студенты ходили между аудиториями в шапках и перчатках из драконьей кожи. В подземельях окон не было, зато жарко горели камины, отбрасывая пляшущие тени на стены из дикого камня.
Северус сидел в глубоком кресле, отгородившись ото всех огромным старым фолиантом по редким ядам. Эта книга была лучшим убежищем, потому что написана была на вульгарной латыни, которую из его однокурсников никто не понимал. Юноша улыбался, хотя весёлой его улыбку назвать было сложно, скорее усталой и немного вымученной. Он закончил. Доделал заклинание, над которым работал всё лето и первые два месяца шестого курса. Ну как, всё лето. Он пытался, если честно, но как только отец застукал его за этим, орал так, что соседи начали стучать в стену. А потом… Северус не хотел вспоминать, что было потом. В общем, о магии пришлось забыть до самого конца августа. В памяти осталось перекошенное лицо отца, оравшего, что этой дряни у него в доме быть не должно. И усталый, растерянный взгляд матери, которая ничего, как и всегда, не могла поделать. В августе удалось упросить родителей отпустить его к Люциусу.
Дом Малфоев стал для Северуса настоящей отдушиной и возможностью делать летнее домашнее задание. Старик Абраксас, конечно, его не жаловал, но Люциус каждый раз приглашал на лето – на сколько отпустят. А в этот раз даже предложил вообще переселиться к нему. Места в Малфой-менор хватало.
Северус уткнулся лбом в книгу. Он закончил, пусть и позже, чем рассчитывал. Заклинание было идеальным – есть, чем гордиться. Но юноше было не до гордости. Это был его последний шанс всё исправить. Самый что ни на есть последний. Не могла же она до сих пор злиться на него? Да, он сказал глупость, но он же не хотел. И он извинился! А она даже не пожелала слушать! Но в этот раз он покажет ей своё заклинание! И она простит. Обязательно простит. И он сможет снова назвать её Лили.
– Эй, Снейп, ты там заснул? – Эйвери окликнул его без особой причины, просто заскучал. – Может, пойдём развлечёмся?
Северус отлично знал, что Эйвери и Мальсибер понимают под развлечением. В чём-то Эванс была права, когда называла их гадкими. Но не общаться с ними он просто не мог. И не участвовать в «развлечениях» – тоже. Эванс просто не понимала. Северус не хотел стать изгоем на родном факультете. Ему, полукровке, было просто не выжить одному. Откажется с ними общаться, станет объектом «развлечений», а ему и этих придурков с Гриффиндора хватало. Тем более, Мальсибер как-то раз за него даже заступился, когда Блэк и Поттер поймали его в пустом коридоре. Да и было в этом что-то… приятное. Способ отомстить, наверное. Испытать новые заклинания. Рискнуть. Стать частью чего-то большего, значимого. Эванс просто не понимала.
– Мне в библиотеку надо, – Северус захлопнул книгу и положил в кресло. Кроме него её точно никто не тронет. На латыни его учил читать Люциус в свой последний и северусов первый учебный год. А больше никто не умел.
– Опять что ли? – Эйвери усмехнулся. – Ты там не всё ещё прочитал?
– В этом году дали допуск в Запретную секцию, – отмахнулся Северус.
Он вышел из гостиной и тут же пожалел, что не захватил плащ. В коридоре было ужасно холодно, сквозняком тянуло так, что он мгновенно замёрз. Но возвращаться под насмешливым взглядом Эйвери не хотелось.
Северус понятия не имел, где её искать. Сейчас Эванс, скорее всего, была в гостиной своего факультета, но он не знал пароль, да и идти туда было бы самоубийством. В прошлый раз… Северус чихнул и выкинул из головы «прошлый раз». В этот раз всё будет иначе. Он пообещал себе, что заставит её выслушать, заставит простить. Такое она оценит, поймёт, что он думает на самом деле. Или даже что чувствует.
Об этом Северус едва смел думать, бесцельно блуждая по коридорам опустевшего к вечеру замка. Обычно в это время народу везде было много, но в такую холодину ученики предпочитали греться у каминов. Северус совершенно окоченел, но продолжал искать Эванс.
Рядом с покрытыми изморозью доспехами он остановился и решил ещё раз проверить заклинание. Достал из кармана листок бумаги – белый, чистый, привезённый с собой. Пергамент для этого не годился. Северус наставил на него палочку и прошептал нужные слова. Можно было и невербально, но ему хотелось услышать, как они звучат. Лист бумаги зашевелился, скрутился, сворачиваясь в цветок белоснежной лилии. Юноша улыбнулся и бережно сжал результат своих трудов в руке.
Дважды он прятался от Пивза, один раз от Филча. Время было ещё не слишком позднее, но нарываться всё равно не стоило. Северус уже хотел повернуть назад и пойти отогреваться у камина – и пусть Эйвери смеётся! – но тут он услышал голоса. И один из них точно был её!
Юноша огляделся, чтобы понять, куда забрёл. Коридор одноглазой ведьмы – ничего интересного. Голоса были всё ближе, Северус предпочёл спрятаться за доспехом, чтобы дождаться, когда собеседник уйдёт.
К разговору он не прислушивался, любуясь сотворённым цветком. Она точно послушает, если он покажет ей заклинание. Эти мысли крутились в голове, как навязчивая идея. Северус нервно улыбался, робко касаясь бумажных лепестков. Так хотелось спрятать цветок, защитить его.
Лили рассмеялась. Северус встрепенулся и выпрямился. Что-то в этом смехе заставило его насторожиться. А потом он наконец различил и второй голос. Поттер! Она была там с Поттером! Северус выглянул из-за доспеха. Если только он её обижает!
Лили Эванс стояла рядом со статуей уродливой ведьмы, поднявшись на цыпочки. Джеймс Поттер обнимал её и – Северус едва мог поверить своим глазам – целовал. И она была совсем не против. Она не простит. Эта мысль отдалась режущей болью в груди. Ей это не надо. Северус сжал кулаки, едва осознавая, что в одном из них был хрупкий бумажный цветок. Она и не собиралась прощать, что бы он ни говорил. Судорога перекрыла горло, не дав закричать. Северус закусил костяшки кулака, в котором сжимал лилию. Он сполз по стене, мир перед ним расплывался, он больше не видел целующуюся парочку, но этот образ, казалось, теперь всегда будет выжжен под веками. Лили, его Лили… и Поттер.
Северус не помнил, как вернулся в гостиную. Эйвери окликнул его, но он даже не повернул головы. В спальне пока было пусто. Северус бросился на кровать, зарылся лицом в подушку, давя рыдания. От боли хотелось выть. Сколько времени прошло, он не знал, но вот послышались голоса, надо было срочно приводить себя в порядок. Северус хорошо умел делать вид, что ничего не случилось. Врать он научился ещё совсем маленьким. Спешно поправляя одежду, он, как мог, вытер глаза, и только тут заметил, что сжимает в руке бумажный комок. Северус с трудом вспомнил, что это такое. А потом понял, что забыл заклинание, над которым так долго трудился.
Когда однокурсники вошли в спальню, Северус сидел, слепо глядя в стену. В руке у него лежал истрёпанный лист бумаги, перекрученный и скомканный. Он пытался вспомнить, но не мог. А ведь оно было таким простым.