Буря капитана Леона

Буря капитана Леона

То, что буря рано или поздно должна была разразиться, понимали все – кто-то осознавал это холодным и ясным рассудком, как Атос, кто-то чувствовал сердцем, как Анжелика, кто-то подмечал по едва заметным деталям и особенностям поведения окружавших его людей, как Арамис. Нельзя было принимать в команду того, кто только что был злейшим врагом, и при этом не ожидать неприятностей. Ничего не ощущали, пожалуй, только Анри и Жаклин, увлечённые своей страстью, вспыхнувшей не менее внезапно и жарко, как злополучная гостиница господина Кемпа.

В дороге у мушкетёров и их детей было не так много возможностей поговорить – самое большее, что они могли, это перекинуться словом-другим, перекрикивая шум ветра. Но даже самым стойким и выносливым людям, готовым отдать жизнь за королеву и её сокровища, необходимо эту самую жизнь как-то поддерживать. Именно поэтому все девять всадников остановились на небольшом постоялом дворе – перекусить, выпить вина и дать отдых измученным лошадям. Мушкетёры исходили из того, что де Круаль и де Жюссак (раз уж он снова обрёл земной облик) тоже нуждаются в отдыхе, значит, они не смогут уйти слишком далеко за то время, что их преследователи пребывают на постоялом дворе.

В произошедшем позднее взрыве нельзя было обвинить даже вино, поскольку его было выпито совсем немного. Постояльцев в этот вечер почти не было, так что мушкетёры и их дети заняли длинный стол возле камина и могли свободно разговаривать, не опасаясь чужих любопытных ушей. Они, стараясь сохранить бодрый настрой духа, перебрасывались ничего не значащими шутками, и только Леон, косясь на новоприобретённых отца и сестру, с каждой минутой становился всё мрачнее. Атос негромко упрекал Рауля за его безрассудное поведение с де Круаль, едва не приведшее к гибели всей четвёрки, а молодой граф де Ла Фер покаянно вздыхал и изредка пытался оправдываться.

– Но отец, вы же сами учили меня не оставлять без внимания попавших в беду, особенно если в беде женщина! Кроме того, госпожа де Круаль так красива, что я... ммм... на некоторое время забыл об опасности.

– Эта женщина столь же красива, сколь опасна! – строго изрёк Атос. – Поддавшись минутной слабости, вы забыли о ваших друзьях, сын мой, забыли о вашей цели, позволили использовать себя в нечестной игре...

От капитана Леона как будто ожидалось, что он будет молча сидеть в углу, восхищаясь отцом и сестрой и не предпринимая никаких решительных действий, поэтому все с удивлением оглянулись на него, когда он подал голос:

– Ладно вам, граф, не судите вашего сына слишком строго. Перед де Круаль невозможно устоять, уж я-то знаю!

– Знаете? – Рауль едва заметно вздрогнул. – У вас с ней тоже... Она вас тоже целовала?

Леон неожиданно коротко и сухо рассмеялся. Это было похоже на смех безумца или приговорённого к смерти, так что Анжелика зябко поёжилась, а Анри оторвался от созерцания Жаклин и, нахмурившись, посмотрел на капитана.

– Да. И целовала в том числе, – произнеся это, Леон обвёл глазами всю компанию, желая убедиться, что смысл его слов дошёл до каждого.

Все отреагировали на это по-разному. Д’Артаньян хмыкнул, Анри еле слышно присвистнул, Атос сокрушённо покачал головой, Арамис возвёл очи к небу, пытаясь при этом скрыть улыбку, Рауль побледнел ещё больше и поморщился, словно все полученные в столкновениях с монахами раны внезапно дали о себе знать. Анжелика, ещё не до конца поняв, о чём идёт речь, заворожённо приоткрыла рот, и тут Жаклин с поистине д’артаньяновской прямотой решила прояснить ситуацию.

– Капитан, вы что, с ней спали?

– Да, – бросил Леон. Анжелика тихо ахнула и прикрыла рот ладонью. Портос усмехнулся:

– А ты, сынок, я погляжу, времени даром не терял! Когда же ты успел?..

– На корабле, по пути во Францию.

– А через несколько часов после этого она целовала меня и умоляла о помощи, – тихо проговорил Рауль. – Теперь всё понятно...

– А я пытался предупредить вас о непорядочности этой женщины... – торжественно начал Атос, но умолк, видя бледное и печальное лицо сына.

– Не переживайте, граф, – тем временем продолжал Леон, пристально наблюдая за Раулем. – В конце концов, не вы первый, не вы последний...

– Я не нуждаюсь в ваших утешениях, – сухо отозвался Рауль.

– Действительно, куда уж мне до вас, благородного человека, – отозвался капитан. – Вы настолько благородны, что без оглядки бросаетесь на помощь всем: прекрасной даме в беде, человеку, которого собираются арестовать! Становитесь на пути у служителей закона, называя их преступниками...

– Прекратите, капитан, – Атос остановил пламенную тираду Леона. – Рауль был ранен, ему требуется отдых, сейчас не время и не место выяснять отношения.

– А когда же оно будет – подходящее время и место? – Леон откинул голову. – В тёмном переулке, где граф сначала выставляет себя образцом благородства, а потом прячется за спину монахини? На Королевской площади, где вся ваша четвёрка пользуется случаем и сбегает? На берегу моря, где вы обманом выманиваете бумагу у человека, который всего лишь выполнял свой долг, и осыпаете его насмешками? Я всё уже выяснил о вашем благородстве и своём отношении к вам, господа!

– Не вам рассуждать о благородстве! – блеснула глазами Жаклин, кажется, задетая больше ситуацией де Круаль, чем состоянием Рауля. – Не очень-то благородно – затащить в постель женщину, нуждающуюся в вашей помощи!