Быль, небыль или чего только не бывает

Змей. Начало.

- Зря я все-таки туда полез, - в который раз думал Горин, закладывая крутой вираж и улепетывая что есть сил от пары опытных драконов стражников.  

Несколькими часами ранее студент Университета Старшего Хребта Горин ир Манен упился до синих чешуек с товарищами однокурсниками, такими же разгильдяями, как он сам.  

Фраза «до синих чешуек» не на шутку бесила и выводила из себя напыщенных снобов - синих драконов. А что поделать? Если какое устойчивое сочетание слов в народе закрепится и станет привычным, его уже никакими запретами и угрозами не вытравишь. Против разговорного творчества не попрешь, ему ли, студенту факультета пера и слова, не знать.  

Драконы вообще были ребятами постоянными. Привычки их становились традициями, традиции – устоями, а устои – законами. Вот как назвали основатели факультеты в их славном учебном заведении – так никому в голову до сих пор не пришло, что именования эти уж тысячу лет, как устарели. На факультете пера и слова, например, из молодых и беспокойных драконов и дракониц с переменным успехом готовили не писцов и бардов, а филологов и дипломатов.  

Студент Горин мало чем отличался от своих однокурсников. В отношении учебы был уверенным середнячком. Приложи хоть немного усердия – выбился бы в лидеры, но слишком много сил и времени отнимали прочие прелести студенческой жизни. Что таить, именно они, вечеринки, ночные свидания, далеко не благородные попойки и, самое главное, нескончаемые безрассудные споры и привели его в конце концов к нынешней, скажем так, непростой ситуации.  

«Непростой», - Горин накренил огромные ало-золотые крылья, заложил еще один вираж, поймал попутный ветер и максимально ускорился.  

Непростая ситуация – это когда горячая бесстыдная девица наутро оказывается новой преподавательницей изящной словесности. В его же случае никакой словесности, ни изящной, ни цензурной, не хватит, чтобы описать чешуйчатую задницу, в которую он угодил.  

Стражники клана ир Берже шутить не станут, и его разобранная в скором времени туша вполне может послужить причиной очередной клановой междоусобицы. Хотя, справедливости ради надо сказать, что причиной будет скорее всего не его туша, а его же бесславная выходка. Со всех сторон виноват, как ни крути.  

Горин мгновенно ушел в крутое пике и нырнул в облака. Что-что, а первоклассно летать в семье ир Манен, правителей клана Первых Вершин, учатся раньше чем говорить.  

Сделав ставку на скорость и маневренность, Горин ждал, когда под облаками покажется его спасение – гигантский, глубокий разветвленный каньон.  

В годы беспечной юности отец не раз вытаскивал его оттуда зубами за шкирку, чем портил Горину и его развеселым друзьям веселые гонки. Правитель клана и рад был бы обвинить молодых дракончиков в дурном влиянии на своего непутевого отпрыска, но прекрасно отдавал себе отчет в том, кто истинный зачинщик всех их опасных авантюр и благодарил снежные пики за то, что родители этой банды пока не предъявляют ему серьезных претензий. О том, что сам когда-то использовал каньон, как летательную тренировочную площадку, правитель детям, конечно, не рассказывал. А они, конечно, не догадывались.  

Сейчас же Горин надеялся, что изученная вдоль и поперек юношеская территория опасных развлечений спасет ему жизнь. Уже потом, если повезет, он подумает, где можно укрыться и тихо прожить пару тысячелетий, пока страсти не улягутся. А если еще умудриться ловко вернуть украденный «подарочек», может, будет достаточно и полсотни лет.  

Дракон прошел толщу облаков, подобрался и приготовился нырнуть в одно из ответвлений каньона. Изученный-то изученный, а все равно – расслабишься на миг и переломаешь крылья при первом же повороте.  

Горин резко распахнул крылья, попытавшись затормозить пике. Внизу сколько хватало глаз простирался, стремительно приближаясь к нему… лес?  
Неловко перевернувшись в воздухе, огромный дракон повалился в самую густую лесную чащу, на ходу принимая малую форму в надежде, что так больше шансов не напороться брюхом на дерево.  
*** 

Растопыренный в разные стороны листочек пятипала, одним своим бодрым видом изрядно поднимал настроение.  

Ловко маскирующаяся под лесную землянику, лапчатка белая встречалась в лесу очень редко, но ценилась в целительном деле невероятно.

 Сгорбленную седую старушку такой простенькой маскировкой было не провести – во всем, что касалось полезных растений, она была непревзойденным мастером. 

- Вот это удача, - проговорила женщина, улыбаясь одними глазами. На удивление ярко-зелеными, никак не соответствующими ее возрасту.  

Тревогу она ощутила за мгновение до того, как горячо любимый покой ее уединенной чащи был наглым образом нарушен. Лесные жители подняли возмущенный гвалт, и округу огласил такой грохот, будто с высоты птичьего полета на деревья рухнула княжеская конница в тяжелом боевом облачении. 

- Что еще нечистая принесла, - нахмурилась старушка, не забыв убрать в сумку собранный корешок, и с удивительной быстротой и ловкостью поспешила на шум.  

Источник беспорядка обнаружился достаточно скоро, так как скрываться собственно и не пытался. Прямо на земле в окружении поломанных веток возлежал молодой парень. Вполне себе удобно, надо сказать, расположился, подперев голову рукой. Если бы не слегка осоловелый от удивления взгляд и застрявшая в волосах хвоя, можно было бы подумать, что юноша на запланированном отдыхе.  

- Что ты такое? – спросило это нахальное чудо в иголках, едва старуха показалась из-за деревьев. 

- Э нет, милок! – прищурилась та, уперев руки в бока. – Так дело не пойдет! Это ты на моей земле нынче гость. При этом не особо-то и званый, прошу заметить. Свалился, как пень на голову, сосны вековые потревожил, зверье распугал. Так что изволь-ка первым представиться.  

- Ну ладно, - юноша сел. – Меня зовут Горин.