Бывшие. Наследник Амаева

Пролог.

Пролог. 5 лет назад

Я боюсь к нему даже прикоснуться. Дышу в мускулистую спину с идеально прорисованными мышцами и не могу поверить, что он рядом. Спит, раскинувшись на постели, лежит на животе, а руки закинуты под подушку. Красивый до невозможности. Хотелось бы мне назвать его своим мужчиной, но то, что между нами случилось… Эта близость. Это был порыв, как ядерная смесь. Просто вихрем снесло.

Он самый близкий друг моего брата. Моя первая и единственная любовь. Мне кажется то, как люблю его, это ненормально. Мне без него дышать тяжело. И я совершенно не знаю, как на самом деле он относится ко мне. Он никогда не проявлял теплых чувств, всегда закрытый и холодный. Отчужденный. Владелец бойцовского клуба. И сейчас он со мной. В моей постели.

Имран Амаев. Взрослый, успешный мужчина. Моя мечта. Мое все.

Провожу указательным пальцем вдоль его лопаток, совсем невесомо, боясь нарушить ту нить, что образовалась сегодня между нами. Я прокручиваю в голове тот момент, когда он завалился ко мне в комнату. Когда я молча открыла дверь и без раздумий пустила его внутрь. Он долго смотрел на меня, молчал, изучал своим пытливым взглядом каждый сантиметр моего тела. Я раздевалась медленно, словно танцуя перед ним, скинула шелковый халат, потом в тон ему шелковую ночнушку.

Стояла перед ним абсолютно нагая, ожидая, когда же он возьмет то, что всегда принадлежало ему. Первый раз я поняла, что он любовь всей моей жизни в тринадцать лет. Я упала с дерева, сильно поранив ногу, у меня остался шрам. Имран тогда строил гараж на заднем дворе с моим братом Яном. Они были не разлей вода с самого раннего детства. Мы с братом из обеспеченной семьи, нам родители дали все и даже больше. Правда я не родная дочь, меня удочерили, когда мне было два года. И если честно, мне совсем неинтересно, кто мои биологические родители, потому что те люди, которые приняли меня в свою семью и воспитали как свою родную, самые лучшие люди на свете. Имран же вырос во дворе, у него никогда не было отца, его воспитала мать. Он чистокровный чеченец, и даже отсутствие мужского воспитания не сказалось на нем. Он вырос настоящим мужчиной. Именно он оказал первую помощь, когда я упала с дерева. Бережно дул прохладными воздухом на мою рану, обработал ее и перебинтовал.

В тот день, нелюдимый парень с красивым именем Имран стал для меня всем. В тот день, заглянув в его глаза, я влюбилась до беспамятства. И ждала его до совершеннолетия. Разница у нас большая. Восемь лет. Но меня это никогда не смущало. Я была создана для него. И с болью все подростковое время наблюдала, как у него меняются девушки со скоростью света. Не было ни одной, кто задерживался более, чем на неделю.

— Черт! — Имран все же просыпается от поглаживаний по спине. Я резко дергаю руку на себя, прижимая ее к груди, где бешено колотится сердце. Прячу глупую улыбку, жду, когда он повернется, обнимет меня, развеет все сомнения.

— Имран, — привстаю на локте, держа крепко белую простынь у оголенной груди, — Тебе подать воды?

— Да, — он хрипит севшим голосом, я тут же подрываюсь, беру заранее наполненный мною же стакан с водой, протягиваю ему, опуская подбородок на его плечо.

Имран молча забирает его из моих рук, делает жадные глотки, пока я целую его сзади в шею. Он выглядит отрешенным, но я утопаю в ласке, как умалишенная лаская губами его тело. От него исходит неимоверный запах. И дело не в туалетной воде. От него пахнет мужчиной. В этом запахе сила, мощь, уверенность в себе. И меня пьянит его аромат. Кружит голову так, что забываешь свое имя.

— Лея, — он произносит мое имя, заставив меня остановиться. Я жду, что он продолжит. Скажет ласковое слово, поцелует меня наконец. А может захочет меня снова взять, как делал это четыре часа назад. У меня там даже ничего не болит, хотя сегодня он стал первым для меня. И единственным.

— Дать тебе еще воды? — я привстаю на коленях, обнимаю его за спину. С моего тела спадает простынь, и я прислоняюсь грудью к его мышцам. Соски тут же реагируют на близость, встают, задевая горячую смуглую кожу.

— Блядь, я такой уебок, — его грубый стон разрывает тишину. Я замираю, переставая его трогать, с моих губ спадает улыбка, — Лея, прости. Я не должен был. Я перебрал, сам не знаю, что на меня нашло. Мне так жаль, девочка.

— Имран, — сердце словно останавливается, переставая биться, — Что ты такое говоришь? Я люблю тебя, слышишь? Я рада, что это случилось. Ты самый лучший на свете.

— Лея… — он качает головой, уронив ее вниз. Берет мои руки, снимая их со своего тела. Мне тут же становится ужасно холодно.

Имран встает с постели, натягивая черные боксеры на бедра. Опускает руки на холодное окно, приложив к нему лоб.

Я остаюсь в постели одна. Не понимаю куда себя деть, а самое главное не понимаю, что происходит. Я не могла все это придумать. Его ласку, его шепот, его поцелуи. Это было по-настоящему. Мы были настоящими.

— Что, Лея? Я уже восемнадцать лет Лея. Не вини себя, я хотела этого. Имран, я хотела тебя.

— Девочка, — он поворачивается ко мне, и я наконец вижу его потрясающе красивые глаза. Он отходит от окна, опускает одно колено на матрас, а рукой берет меня за подбородок, — То, что произошло… Это ошибка. Прости меня, если сможешь. Я не должен был тебя касаться. Не должен был отнимать у тебя самое сокровенное. Прости, если сможешь.

— Имран… Я люблю…

Он не дает договорить, прикладывает палец к моим губам, заставляя замолчать.

— Лея, это все глупости. Между нами пропасть. Я чёртов ублюдок, что сделал это с тобой. Забудь, слышишь?

— Имран… Нет…

Я чувствую, как слезы подступают в уголки глаз. Меня всю трясет. Я на грани истерики или сумасшествия. Или все вместе.

Амаев наспех натягивает на себя одежду. Я копошусь на кровати, запутавшись в простыне. Бегу к нему, бросаюсь на спину, выгляжу жалко и позорно. Но черт возьми, мне восемнадцать, и я умираю от любви к нему. Я жить без него не хочу.