Бывшие. Сердце помнит

4

Вдыхаю воздух через силу – грудную клетку сдавило грузом тяжёлых эмоций. Мне даже думать об этом человеке больно. А видеть его вживую почти невыносимо. Потому что перенести ненависть, с которой он на меня смотрит, я не в силах.

Глаза предательски щиплет, а руки дрожат. Сжимаю их в кулаки и прячу за спину.

- Ты пришёл за Семёном? – спрашиваю я отстранённо.

На скулах Кима напрягаются желваки. Глаза горят яростью. Он сейчас очень похож на своего младшего сына - так же напряжён.

- Я зря отваливаю этому саду целую кучу денег, раз они не могут найти нормальный персонал, - зло цедит Ким сквозь зубы.

- Уверяю тебя, у меня отличная квалификация, - ровно произношу я.

Звучу неестественно, как робот.

За моей спиной в соседней комнате раздаётся громкий «БАХ», а затем слышится вой Семена.

Чертыхаясь про себя, порываюсь обратно в группу. Но вопящий Семён сам стрелой вылетает из комнаты и с размаха врезается в меня. Утыкается лицом в юбку, и вой переходит в плаксивые всхлипы.

Тянусь к ребёнку. Хочу погладить малыша по голове, но Ким дёргает его на себя, отрывая от моего тела.

- Не трогай моего сына, - гаркает он на меня, а потом обращается к ребёнку: - что случилось, Сёма?

- Мы дрались, - сквозь всхлипы объясняет мальчик, - я лупил Назара, а он меня. А потом я упал лицом в конструктор.

- Понятно, - Ким выдёргивает из ноздри мальчика детальку конструктора. - Очевидно, что ты не в состоянии справиться с присмотром за детьми.

Это он уже мне.

Ким прячет сына за свою спину, будто я угроза, от которой надо защитить ребёнка.

- Такой продажной, двуличной твари, как ты, нельзя доверять детей, - продолжает сыпать оскорблениями мой бывший мужчина.

Чувствую, как лицо пылает от унижения. Ещё чуть-чуть и в глазах появятся слёзы. Прежде я видела от Кима только нежность, и никакой брони для общения с этим человеком у меня нет. Каждое его слово ранит в самое сердце.

Но прошлого уже не вернуть. Самое время вспомнить о реальности и понять, как себя вести.

Стоит ли спорить с Акимом, или попытаться по-быстрому спровадить его с Семёном? А то сейчас к нам придёт заскучавший Назар, и тогда вообще непонятно, что будет.

Поймёт ли Ким, что это его сын? И что сделает, если поймёт? Они похожи, вообще-то. Волосы у моего мальчика такие же тёмные и густые, как у его отца. В чертах их лиц много общего. Только глаза у Назара мои – большие и голубые.

Набираю в грудь воздуха, чтобы сказать уже хоть что-то, когда дверь, ведущая в коридор, приоткрывается, и к нам заглядывает Татьяна Павловна.

- Аким Витальевич, добрый вечер, - директриса расплывается в подобострастной улыбке.

- Недобрый, - хмуро отвечает Ким, - почему вы так халатно относитесь к подбору персонала, работающего с моим сыном?

Улыбка на лице Татьяны Павловны становится кривой, но с лица не сходит.

- Уверяю вас, Яна Владимировна - отличный молодой педагог, - говорит она, - мы тщательно проверяем каждого нашего сотрудника…

- Я не хочу, чтобы эта женщина работала с моим сыном, - перебивает её Ким.

Татьяна Павловна поджимает губы.

- Могу я узнать причины такого нежелания? – вежливо спрашивает она. – В чём суть конфликта? Может, мы сможем прийти…

- Я не люблю повторять дважды, - холодно произносит Ким. – Мне кажется, сумма, которую я каждый квартал перевожу на счёт некоммерческого фонда вашего учреждения, достаточна для того, чтобы вы учитывали моё мнение.

Татьяна Павловна опускает глаза.

- Да, конечно, - смиренно произносит она. – Яна Владимировна, вы уволены. Заберите свою трудовую в отделе кадров и завтра можете не приходить на работу.

Смотрю на Кима с болью. Он так просто готов разрушить мою жизнь. Буквально по щелчку пальцев. Вот каким он стал…

- И запись с камер видеонаблюдения в группе за сегодняшний день пришлите мне на почту, - добавляет Ким равнодушно, - если ваш, так называемый отличный молодой педагог халатно отнеслась к своим обязанностям и вела себя с детьми грубо, то я засажу её в тюрьму для повышения квалификации.