Бывшие. Верни моё доверие

Глава 1

Говорят, возвращаться – плохая примета, но хуже, чем есть сейчас, уже не будет. Я сделала глубокий вдох и повернула ключ в замке.

Прошлое дохнуло на меня тёплым, затхлым воздухом давно непроветриваемой квартиры, запахом пыли и залежавшихся вещей. Знакомо скрипнули расшатавшиеся дощечки старого паркета на пороге.

Я перетащила чемодан через порог, захлопнула за собой входную дверь и огляделась вокруг. Ну здравствуй, дом, милый дом. Я не была здесь целых восемь долгих лет.

В уголках глаз защипало от навернувшихся слёз, но я, шмыгнув носом, решительно сморгнула их. Пока не время. Начинать страдать и мучиться угрызениями совести буду позже. А сейчас душ, постель и сон. Смыть с себя боль и обиду, сладковатый, трупный запах предательства, преследовавший меня последние несколько часов, пот трусливого побега, мерзкое, липкое ощущение обмана.

Оставила чемодан в прихожей и прошла по комнатам. Запущено, пыльно, одиноко. В груди, свернувшись мокрым замёрзшим псом, тоскливо скулил стыд.

Я не приехала даже на похороны Льва Николаевича. А дед Лев любил меня. Относился как к собственному ребёнку. Заботился, переживал, поддерживал во всём. Даже свою прекрасную квартиру в центре Москвы оставил мне. Грустно посмеялся тогда: "Пригодится, Варвара. Жизнь – штука непредсказуемая". Как же ты был прав, дед Лев! Пригодилась.

Когда-то я убегала отсюда, чтобы спрятаться, зализать душевные раны от предательства любимого человека, начать новую жизнь. Сейчас прибежала сюда с той же целью.

Я вернулась, чтобы снова начать свою жизнь с нуля. Ну нет, не совсем с нуля, теперь за моими плечами был целый багаж ошибок, висящая на ногах пудовая гиря недоверия и разочарования, но был ещё и тёплый лучик счастья, заключённый в хрустальном шаре любви и не дающий опустить руки.

Достала из сумочки телефон и, наконец, включила его. Не обращая внимание на посыпавшиеся сообщения, набрала номер, который помнила наизусть. Один короткий вызов и мне сразу ответили. Ждали, беспокоились.

– Варя. Ты долетела?

– Мамуль, я дома.

На том конце облегчённо вздохнули.

– Ну и слава богу. С возвращением, дочка! – мамин голос повеселел. – Как добралась? Ты скоро к нам? Мы с отцом ужасно соскучились.

Псков от Москвы не так далеко, как от Копенгагена. Хоть каждые выходные мотайся. И я, конечно, поеду в ближайшие дни. Но не сейчас.

– Я приеду, мам. Немного освоюсь здесь и сразу приеду.

Сказать, что я тоже соскучилась – ничего не сказать. Мы не виделись почти год. Но сейчас мне нужно было немного времени, чтобы прийти в себя. Не хотела, чтобы родители видели меня такой. Раздавленной и несчастной.

– Магнус звонил. – мама тревожно задышала в трубку.

– Что ты ему сказала? – имя моего, теперь уже бывшего, жениха отозвалось болезненным толчком в груди.

– Как и договаривались, Варь. Ничего не знаю, не ведаю. – в голосе мамы проскользнуло недовольство и грусть. Врать она не любила, да и не умела. Но чего не сделаешь ради единственной деточки. – Что же теперь будет, дочь?

– Будем жить, мамуль. Возможно, вернусь в Россию окончательно.

– Ох, Варя...

– Всё будет хорошо, родная.

Причины моего скоропалительного побега из Дании родители не знали. Я позвонила им уже из аэропорта и огорошила, что свадьбы не будет, а я возвращаюсь в Москву. В подробности вдаваться не стала. Не телефонный разговор. Только предупредила, что если будет звонить и искать Магнус, ничего не говорили ему. Не сообщали, где я. Мне нужно побыть одной.

Краткое инспектирование квартиры воодушевления не прибавило. За годы, что она стояла закрытой, в комнатах скопилась пыль, тяжёлый запах запущения щекотал и раздражал нос. Хотелось чихать и плакать.

С трудом открыла старые рассохшиеся рамы, запуская в комнаты апрельскую свежесть. Уборкой займусь позже. Сейчас душ и сон.

Старый латунный кран ванной недовольно фыркнул и с шипением выпустил воздух. Где-то перекрыта вода. Я стала искать вентили. Под ванной, под раковиной. Обнаружила за пересохшим унитазом. Мысленно помолилась, чтобы не сорвало, и с усилием открутила.

Трубы загудели, кран возмущённо крякнул и начал плеваться ржавой, застоявшейся водой. Ну хоть что-то. Главное, чтобы нигде ничего не прорвало после долгого простоя, а грязная вода сольётся.

В ожидании чистой воды отправилась на поиски полотенец в свою девичью комнату. Переступила порог и замерла.

Здесь ничего не изменилось. Односпальная кровать с резным дубовым изголовьем. Старинный шкаф с визгливыми створками. Письменный стол, затянутый зелёным сукном. Когда-то меня бесила эта антикварная мебель. Я мечтала о светлой, лёгкой. Но дед Лев наотрез отказывался что-то менять. Он трепетно любил это скрипучее старьё, доставшееся ему по наследству. А я была всего лишь внучатая племянница, приехавшая из Пскова в столицу учиться и жившая на птичьих правах у своего родственника.

От Магнуса я убегала в спешке, и даже в мыслях не было кинуть в чемодан полотенце и пару чистых простыней. Сейчас перебирала в комоде постельное бельё и морщилась. Чистое, но пожелтевшее, пахнущее старым деревом и пылью. Откопала в недрах ящика когда-то самый любимый комплект в тонкую розовую полоску и застелила кровать. Чистые полотенца тоже нашлись.

Горячий душ разогрел, расслабил зажатые последние сутки нервным напряжением мышцы. Смыл усталость перелётов и пересадок. Я вдруг почувствовала ужасный голод. Когда я нормально ела в последний раз? С момента, как получила хоум-видео с Магнусом в главной роли, я всё время бежала.

Из Копенгагена в Осло, оттуда в Москву. За семь часов, проведённых в Гардермуэре в ожидании рейса в столицу России, я не проглотила ни кусочка еды, только пила кофе, от которого до сих пор горчило во рту. Или это была горечь предательства?

Замотавшись в полотенце, вышла из ванной. Но не успела сделать и пары шагов, как кто-то схватил меня сзади.